– Нельзя заходить в этот лес, – внезапно резко сказал Олаф. – Мы не будем даже в него углубляться.
Сосновый бор, росший на обоих берегах Фера, вовсе не был страшным или пугающим. Бор как бор. Но Рагмар знал, что страшнее всего тихая чаща: никогда не знаешь, чего ждать от её духов. А они могли причинить вред, да такой, что даже очень сильным шаманам не исправить вовек! Будет летать на своей гигантской птице туда-сюда, вокруг Мирового древа, но так и не сможет ничего поделать. Сколько раз такое бывало!
Олаф же был молчаливее некуда. Он недобро посматривал на вершины сосен, словно бы ожидая увидеть там дозорных неизвестного врага. Действительно, а с чего бы кому-то так страстно желать, чтобы их небольшой отряд поехал именно этой дорогой? Если наниматель так их оберегает, то почему не передал вместе с теми парнями весточку? К чему весь этот ярмарочный балаган? Нет уж, дело здесь нечисто. Причём нужны не тупые убийцы, а хитрые исполнители, навроде Ганса. Этот хотя бы знает, как подать сигнал опасности. Выручил своих братьев-наёмников! А сколько ребят друг друга порезали за прошедшие столетия? Сколько полегло в битвах городов? Везучий слышал рассказы о заморских землях, в которых десятки городов были объединены под властью одного человека – невиданное дело! Олаф иногда думал, что всё это только сказки глупых мечтателей. И вправду, ну разве может один-единственный купец объединить вокруг себя десятки городских советов? Хотя…Может, там наёмники руку приложили? Брату-наёмнику известно, что такое строгость и сила железного кулака. Да-да, Олаф порой – в самых диких фантазиях, которые неизменно приходят на четвёртый час после пятой бутылки – представлял себя на месте великого завоевателя. Что бы он сделал первым делом, попади под его начальство тысяча…нет, две тысячи бойцов?! Он бы занял торговую площадь, ратушу, порт и, конечно же, винные склады. Иначе никакой власти над бойцами не будет. Хорошо показавшим себя он бы выдавал по бутыли, а провинившихся делал бы невиновными – то есть лишёнными положенной доли вина. А потом пошёл бы покорять другой город. А после – ещё один. И так – до тех пор, пока Двенадцатиградье не оказалось бы под его властью. А после он бы подвесил верх ногами всех этих глупых "отцов" города и поставил бы на их места кузнецов и сапожников, те хотя бы знают своё дело! Вот это они бы зажили, а!
Ричард же не думал ни о чём. Он читал очередную книгу. Она была коротенькая, не более пятидесяти листов, а потом скоро и ей суждено было оказаться на дне мешка-библиотеки. Но судьба решила иначе, а Палач не уберёг.
Первым неладное почувствовал Рагмар. Он напрягся, втянул носом воздух. А через мгновение спрыгнул с телеги и принялся бить кулаками по земле, что-то крича на орочьем языке. При этом он весь сжался, будто бы кто-то близкий оскорбил его, и у Рагмара не было никакой возможности отбиться.
Вторым ощутил
это
Ричард. Он оторвал взгляд от книги, осмотрелся по сторонам – и прижался спиною к ящику, выставив вперёд руки с растопыренными пальцами.
И только Олаф непонимающе смотрел на своих бойцов, не в силах уразуметь, что же такое творится. Тяжеловозы, обычно послушные тянувшие повозку, забили копытами о землю и отказались двигаться дальше.
– Да что вы творите, в самом деле? – воскликнул Олаф.
Он дёргал за поводья раз, другой, третий, бич просвистел в воздухе, для острастки, но животные отказывались повиноваться. Везучий возвёл очи горе – и только тогда увидел
это.
Невидимый ткач соткал "газовый" плат из воздуха, густой и прозрачный, шедший волнами от малейшего дуновения ветерка. Мир за этим покровом выглядел отражением самого же себя в гигантской луже. Стоило только напрячь глаза, и можно было разглядеть отраженье – но уже людей. Их очертания угадывались в тенях, коими полнились складки небесного покрова.
Лошади били копытом и отказывались двигаться дальше. Но Олаф теперь и не требовал этого: он любовался, искренне и радостно любовался отражением мира. Как чудно и забавно! И как красиво! Да! Он совершенно не мог взять в толк, что происходит – но как же красиво, Палач приди и забери! До чего же красиво!
– Красиво, – мысли сами собою вырывались, чтобы разнестись вокруг словами и забраться в разум Рагмара и Ричарда.
– Да, ловушка и впрямь создана на диво красиво и хитро, – процедил сквозь зубы Ричард. – Нас поймали, Олаф. Это "зиммерский щит". Даже я не настолько хорош, чтобы с ним справиться.
Магус произнёс это с особым придыханием. Неужели донельзя самоуверенный и себялюбивый маг…отдавал должное создателю этой штуки? Олаф понял: затевать этот поход стоило хотя бы из-за признания Ричарда.
Ну как тут было не воспользоваться моментом?
– И что же это такое? Почему ты не сможешь пробиться наружу? Да и вообще…– Олаф смачно сплюнул. – Какого Палача здесь происходит?
Рагмар внезапно для самого себя с диким криком воткнул топор в землю и принялся скакать вокруг него, напевая или, скорее, выкрикивая, что-то на своём языке. Он выглядел настолько поглощённым трудами своими, что упади небо ему на голову, орк точно крякнул и продолжил бы скакать. Наконец, он упал в изнеможении с поистине диким криком на колени. Казалось, будто он целую гору пытался сдвинуть. Результат оказался известным.
– Нет, тяжело…Не могу…Духи слушаются только шаманом, – грустно произнёс Рагмар. – Но я не шаман. Совсем не шаман…
И столько горечи было в его голосе, что даже Ричард бросил многозначительный взгляд на орка. И было что-то в этом взгляде…Может быть, понимание? Может быть, Магус наконец-то нашёл кого-то, кто может его понять? Так и хотелось сказать: нашёл человека. Но, ирония судьбы, то был совсем не человек.
А потом стало совсем не до взглядов. Тишина – вот что ударило по отряду. И лишь после пришло движение: покров густого воздуха принялся сжиматься, выдавливая наёмников к лесу.
– Туда нельзя, – бесцветно произнёс Ричард.
Он отложил мешок с книгами в сторону. Это значило, что действительно настало трудное время. Олаф даже сглотнул от волнения: на его памяти Магус всего лишь пять или шесть раз выпускал книги из рук. И это отнюдь не был сон или, скажем. Купание. Везучий втайне мечтал, чтобы Ричард никогда больше не расставался с книгами: это был верный знак того, что всё нормально. А сейчас план летел в тартарары, и потому Олафа это бесило.
– Да что же происходит! – воскликнул он, когда "щит"оказался всего лишь в двадцати-тридцати шагах от телеги. – Но, родимые! Выручай!
Ехать можно было только в лес. Лишь бы телега проскочила меж деревьями! Олаф быстро оглядел бор: впереди виднелась прогалина, точь-в-точь чтобы проехать телеге. Везучий готов был поклясться, что ещё мгновение назад её здесь не было. Странно, очень странно, но…
Волна густого воздуха, искрясь и пестрея в лучах закатного солнца, надвигалась на наёмников. Рагмар кричал и делал руками немыслимые движения, пытаясь заклясть духов воздуха. Кричал он на орочьем, но суля по интонации, духам приходилось краснеть от загибов и оборотов Рагмара.
Магус вперил взгляд свой в наступавшую на них стену, выставил вперёд руки… Он был неподвижен, но по лицу его заструился пот, а на лбу вздулись от напряжения жилы. Сейчас он перестал быть похож на себя, и можно было разглядеть в Магусе…человека! Да-да, человека с его слабостями и страхами. Пал занавес защиты от мира, и Ричард снова оказался один на один в поединке с миром…
***
Теперь Ричард знал много, очень много. Маги – это те, кто хочет изменить мир. Талант их пробуждается в то самое мгновение, когда действительность обрушивается на их голову и бьёт, бьёт, бьёт! Когда тьма стучится в душу, когда небо падает на тебя, когда кровь стучит в сердце, а жизнь звенит натянутой струной – только тогда суждено родиться магу.