И только Конхобар стоял, не шелохнувшись. Он знал, что будет дальше.
***
Он держал ее на руках. Как прекрасна! Как прекрасна была его жена в тот миг! Глаза сверкали на солнце, улыбка озарила лицо…
А из краешка рта текла струйка крови.
– Я ухожу, мой Конхобар. Ты…Ты сделал все, что мог…Никто, никогда. Нигде не сумел бы больше…Даже…Даже наш Великий король…
Клевера не было видно под трупами, покрывшими вершину холма. Враги покрыли траву плотным саваном, став надгробьем для его любимой.
– Я…Я…Я…Я должен был успеть…– он крепко прижал ее к себе.
Мягкая ладошка опустилась на его щеку. Даже сквозь скрепленный кровавым потом панцирь грязи он ощущал мягкость и нежность прикосновений любимой.
– Я…
– Ты сделал, что мог. А дальше…– она вздрогнула.
– Мне больше не увидеть тебя! Никогда!
Дуновение на щеках.
– Мой любимый…Мой глупый муж… Мы встретимся, мы обязательно встретимся…Лет через десять…А может, через двадцать…А там, глядишь, и через все тридцать!..
– Я не смогу без тебя! Я уйду вместе с тобой! – прохрипел Конхобар.
Слеза на ладони.
– Я вижу…ты ведь знаешь…Я вижу…Мы встретимся через пять пятин…Вижу…– голос ее покрылся коркой льда. Виденье снизошло на нее. – Ты будешь в месте, где пируют…И встретишь древнее, очень древнее…существо…Нездешний, он так сроднился с этим миром, что обитает на самой грани…Везде и нигде…За пределами– и пред ними…Ты выполнишь свой долг. Ты успеешь. Тогда…Ты успеешь…И…мы…
Замершая ладонь. Прижатое к груди лицо. Пустота в сердце.
***
– Вот сейчас мы тебе устроим! – Олаф хотел было рвануться вперед, но неведомая сила словно бы приморозила его ноги к полу.
И точно! Половицы покрылись кромкой льда, схватившего подошвы их сапог.
Слуги поднесли доспех к де Местру-младшему. Он опустился коленопреклоненно, с блаженством на лице взирая на металлическое облачение, испускавшее болотное сияние.
Раздался жуткий лязг: будто бы клещами сминали ржавые листы железа. И точно! Доспех на глазах менялся. Под воздействием нездешнего света металл словно плавился, меняя форму. Три удара сердца спустя доспех преобразился до неузнаваемости. Вместо кирасы – какие-то кожаные лоскуты, которые пристало носить уличным торговкам. Вместо какого-никакого, а шлема, – шафтская каска с забралом. А вместо металлических наколенников – посмешище! Олаф побоялся бы на рыбалку в этаком виде пойти, не то что на войну!
Но де Местр младший придерживался иного мнения. Он протянул руки к шлему.
Рагмар и Олаф – инстинктивно – рванулись было вперед, но холод нездешнего мира остановил их. Ричард закатил глаза. В его душе шла борьба с подымавшейся волной страха и ненависти. Сама магия говорила в его жилах, в его памяти. Сила, менявшая мир, помнила своих былых врагов-хозяев-убийц…
Слуги водрузили шлем на голову де Местру-младшему.
И в его глазах вспыхнули болотные огни. Выражение лица сделалось отстраненным, столь далеким, что казалось, будто бы…
– Его больше здесь нет, – торжествующе произнес Анри.
Он распахнул объятия, отчего волосы на голове Олафа встали дыбом. Так встречают только богов или…
– Приди к нам, великий Нарсо, повелитель демонов, видевший рожденье преображенного мира! Взамен труса мы дали тебе героя! Жертву!..
***
В покрытых непроходимыми зарослями кустарника холмах вздрогнул сутулый, старый человек. Он замер, прислушиваясь к далекому, не слышимому никем, кроме него, ветру. Он нес с собой аромат соли, соли морской, с близкого моря, – и соли крови, что текла в жилах его предков вот уже десятый век подряд.
А вместе с ветром шел зов. И – вызов. Юный храбрец! Анри, веривший в древние легенды, воспитывал своего сына на них. Что ж…Тяжкий выбор…Мир затрясется, или…
Или у мира есть шанс? Те, четверо? В них чувствовалась великая сила, грозная сила, под стать той, древней. Если они примут бой – кто знает, может, им повезет? А может, никакого боя не случится: придет Судия, и всех заберет с собой…Далеко-далеко, за самый окаем…
Молчальник так и стоял на месте. Он слушал ветер и ждал вестей. Вестей о бремени, которое он много-много лет назад побоялся – принять… А может, осмелился отказаться от него?..
Ночь должна была всех рассудить. Долгая, самая долгая за прошедшую тысячу лет ночь…
***
-
А, так он дух демона призвал! Ха! – рассмеялся орк.
Он почувствовал себя практически успокоившимся. Но – только почувствовал.
– Это может раскачать Великое древо! А значит, сюда придет Хранитель, и серпом своим обрежет гнилой росток! – с вызовом выкрикнул Рагмар, сын Агмара, никогда не видевший духов, но веривший в них так же, как поэт – в последний луч заходящего солнца. – Ха! Он пронзит тебя! Победит! Я призываю тебя, Хранитель и Великий Черный шаман нашей ветви Великого древа! Взываю к тебе и твоему суду, скорому, праведному и вечному! Взываю!
Воздух подернулся рябью. Болотные огни потускнели.
Барон оскалился, и глаза его налились кровью. Еще чуть-чуть, думал Олаф, и он обернется волком. Ведь он настоящий оборотень. Такими они и бывают в сказках!
Стукнуло сердце. Тук. Тук-тук. Стукнуло дважды. А барон оставался человеком. Верно, был он оборотнем, но только не тем, что в сказках. Те оборотни шкуру меняли…
– Не смей! – зарычал де Местр. – Не смей! Тебе не остановить нас!
В руках его, словно бы из воздуха, оказался меч. Он поднял его высоко над собой. Слуги тут же ощетинились дубьем и кинжалами.
– Я призываю тебя, Палач угрожающих миру сему, – выдохнул Олаф. – Рассуди, кто нарушает Равновесие.
– Приди сюда, хранитель, – только и смог произнести Ричард.
Его ребра обратились в куски льда. Взор его помутился, в глазах плясали тени, и…
Кровь…И крики…И кровь…И крики…И огонь. Мама…Мама!!!
Сквозь пелену он видел, как мир остановился на мгновенье. Вот мелькнул длиннополый плащ, стелившийся по земле, с объёмистым капюшоном, откинутым на плечи, и рубаха с короткими рукавами. И меч, судя по всему, был "фирменным" двуручником палаческим. Хотя и висел он на спине, практически скрытый от глаз "маленького, но очень гордого отряда", но торчавшая массивная рукоятка и своеобразная гарда не оставляли сомнений в "родовой принадлежности" оружия не оставляли…Лишь одна вещь никак не вязалась с облачением палача: широкая повязка, скрывавшая глаза, и притом скрывавшая полностью: никаких прорезей для глаз, ни малейшей дырочки в алой ленте не было. Но, судя по движениям, этому человеку невозможность смотреть на мир своими глазами не мешало. Ведь это был Палач. Палач, именем которого клялись. Палач, имя которого проклинали. Палач, которого так ждали, но дождаться никак не могли…