Мелькнул – и пропал. Спала пелена…
– Что…что это было?.. – де Местр выглядел щенком, напуганным, жмущимся к маме. – Что…это…было???
– Палач приходил…– сглотнул Олаф. – Но…
– Но он не пришел. Он где-то далеко. Он не может придти, – отчеканил Конхобар. – Он сражается…
Уж герою-то Альбы, прошедший сквозь горнило сотен сражений, стыдно было б не признать воина, схатившегося не ради чести и славы, а за самую жизнь. Но у Конхобара было пять зрачков, и через них он видел мир чуточку лучше. Он разглядел лицо Палача сквозь капюшон, – и глаза. Глаза, видевшие многие столетия. Глаза юноши, отчаянно дерущегося за право вернуться домой…
Что-то происходило с миром, что-то, не дававшее Палачу придти сюда, в замок де Местров, где творилось нечто невообразимо страшное и ужасное.
– Ушел! – барон едва не подпрыгнул до самого потолка, поняв, что в зале отнюдь не прибавилось народу. – Ушел! Ха! Испугался! Да! Да! И все благодаря тому, что мы напоили его силой уходящего мага! Да!
Де Местр во все глаза смотрел на Ричарда. Тот едва нашел в себе силы, чтобы поднять голову. Они смотрели глаза в глаза, душа – в душу. Магус почти успел понять, что хотел сказать барон. Но догадка была страшной
– Да, да, ты прав, – ответил на безмолвный вопрос де Местр. – Это я подстроил вашу встречу с Дельбрюком. Оболочка, в которую заключен великий Нарсо, не обладает своею силой – и потому не может сама пробудить его. Но стоит ей только наполниться в нужный день…В нужное время…В нужном месте…Наполнить силой уходящего, чтобы обмануть Равновесие, чтоб тупой Палач-исполнитель не увидел, как вместо уходящего кое-кто приходит…А ты не чувствовал его магию…Ведь ты покрылся магией Дельбрюка, как пеплом от костра. Ха! Да это и есть пепел. Пепел твоего свихнувшегося под конец учителя! Не правда ли, идеальный план? А?
Де Местр облизнулся.
– Я вынашивал его годами. Слухи доносились из Лефера, войны шли, наемники воевали, – а я складывал косточки в скелет… От вас требовалось нарастить на него мясцо…
Де Местр причмокнул.
– А мой сын выступил сосудом. Все так. Все правильно. Все мне удалось.
Факелы задуло налетевшим вихрем. Повсюду замелькали болотные огоньки. Де Местр-младший поднялся с колен. Он начал шевелить рукой.
– Нарсо! Великий повелитель Нарсо приходит! И мы, хранители, передадим ему владения в целости и сохранности! Тринадцатый город снова будет под его властью, а после – и весь мир! Да!.. И вы станете первой жертвой во славу его! Во славу! Славу! Слава! Слава! Ва…!
Все сложилось в голове Ричарда. Но это было так неважно…Тепло уходило из него. Сила вот-вот должна была вырваться наружу, и тогда…О, никакой Нарсо не совладал бы с ним…Жаль только, что его друзья…Друзья…
***
– Вы знаете, Ричард, что самое главное в жизни?
***
В комнате стало еще темнее. Поднялся ветер, закружилась вьюга, пробиравшая не до костей – до самой души. Наемники были не в силах сдвинуться. Рагмар хотел было обратиться к духам – тщетно: губы покрылись коркой и смерзлись. Из пасти раздавался только вой бессильной ярости.
Болотные огоньки закружились вокруг де Местра-младшего. Они двигались все быстрее и быстрее, все ближе и ближе. Мелькали лица, похожие до безобразия…Нет! Это было одно и то же лицо, отражавшееся во всех огоньках. Холодное, злое, оно полнилось горделивым торжеством. Вот-вот сбудутся древние мечтанья!
Де Местр-младший двигался странно…А, нет! Это сам доспех двигался, поддаваясь чужой и чуждой воле. Вот качнулся глупый шлем. Заколыхались до того бездвижные кожаные ремешки. Дернулся левый сапог. Затем – правый. Болотные огоньки уже не плясали – они неслись с невероятной скоростью. Прямо напротив рта де Местра-младшего образовалась призрачная воронка, острием метившая прямо в горло жертве. Миг – и огоньки начало засасывать сквозь воронку. Рожа, сверкавшая в них, расплылась в мерзкой улыбке.
– Он возвращается! Он вернулся! Славьте славного Нарсо! Славьте нашего великого владыку! Да увидит Хэвенхэлл пришествие своих хозяев! Славься, могучий Нарсо! Славься, великий Нарсо! Славься!!! – воздев руки к доспеху (все, что было в этом от де Местра-младшего, исчезло), напевал Анри. – Славься, необоримый Нарсо! Славься, владыка демонов! Славься, господин Тринадцатого града!..
– Мда…А с фантазией у него туго…– сила негодования Олафа была такова, что он смог произнести это даже сквозь ледяную преграду.
Становилось холодно, очень холодно. Если бы нечто, вселившееся в де Местра-младшего, помедлило еще недолго, наемников убивать бы не пришлось: умерли бы от обморожения, делов-то?
Рагмар бился с морозом, сковавшим его руки. Он не в силах был даже пальцем пошевелить. Олаф еще мог шлепать губами, но звуки из них уже не исходили: замерзали и падали на излете, разбиваясь об обледеневший пол. Ричард замкнулся. Сейчас в его груди клокотал…
Огонь…И крики…И стоны…И плач…И крики…Мама…Мама!!!
И даже Конхобар…Что?! Не может быть!
Пока барон воспевал очередное величайшее достоинство Нарсо, ему не слышен был хруст ломавшегося льда.
Конхобар ухмыльнулся. Раздался треск: лед, сковывавший его руки, треснул, разломившись на сотни, на тысячи застывших капель. В четырех зрачках его пылал огонь, в пятом же – воцарился такой хлад, что замерз бы сам лед.
– Вот он, мой последний, мой желанный бой… Привет тебе с изумрудных холмов Альбы! – расхохотался Конхобар. – Меня зовут Конхобар, альбианский герой! Я вызываю тебя на бой! Сразись со мной, чужестранный герой!
Из сердца сына вечно зеленой Альбы так и неслись строфы на родном языке, но они гасли, не в силах растопить здешний хлад. Лепестки пятилистного клевера вяли здесь, не в силах прорасти в промерзшей земле.
Но – чудо – Олафу померещилось зеленое сиянье вокруг головы Конхобара. Неужто венок из трав далекой Альбы?
Водоворот болотных огоньков на мгновенье замер. Изумрудное сиянье распространялось по зале, и становилось тепло, так тепло, как бывает только в майский день. Теплый, ласковый ветерок гладит щеки, поют птицы, звенят ручьи…
– Альба шлет тебе привет, демонический клеврет! – Конхобару тяжко давался чужой язык, но получалось все равно неплохо. – Она присылает тебе свой цвет!
Корка льда, покрывавшая пол под ногами наемников, треснула, и на свободу, назло всем ветрам и угрозам, рванул стебелек подлески. Крохотные цветочки распускались на глазах, распространяя вокруг весеннее тепло. Зимняя хватка ослабла, и Олаф с Рагмаром смогли сделать шаг. Ноша – раскачивавшийся между жизнью и смертью Магус – тянула нещадно. Им бы ринуться в бой! Рагмар уже готов был рвануть вперед, на проклятых прислужников злобного духа, но…
Славословия застряли в глотке у де Местра. Он выгнулся дугой и прижался к стене по левую руку от…сына? Доспеха? Возвращающегося демона?
Конхобар повернулся. Что-то в глазах его…Точно! Зрачков было не пять, а семь! Два были сокрыты до поры до времени – и только сейчас появились. Голос героя из Альбы был так же светел, как мартовское солнце:
– Бегите, друзья…Настает мой смертный час… Пришло время радуге Альбы расцвести вдалеке от изумрудных долин и кристальных ручьев…Бегите, друзья. Бегите! Далеко. Как ноги унесут. Очень далеко! Здесь родится пламень! Он пожрет весь замок! Всю округу!
– А ты…справишься? – губы с трудом разлеплялись, каждое слово отдавалось болью, но Олаф – Олаф кричал. – Успеешь?.. Мы…!