Но – Нарсес. Он противился, противился из последних сил, противился даже тогда, когда силы оставили его. Стратиг двигался в столбе огня, превозмогая боль и мощь лидовской магии. Впервые за многие годы выдержка изменила Аркадию: глаза его широко раскрылись, подбородок задрожал. Лид напрягся. Руки его затряслись от натуги, шею покрыла испарина (немудрено, вблизи пламени-то).
Нарсес сделал еще шаг. И еще. Кожа его чернела, – обгорала. Глаза уже вытекли, но он – шел. Потому что – Нарсес, стратиг Государства, верный ванактов слуга.
***
Демон оттолкнул Конхобара…Нет, уже только тело Конхобара. Душа покинула великого героя, исполнившего свой долг до конца. Он сражался, он дал своим друзьям драгоценное время, подарил им жизнь, на мгновенья иль века – неважно. Он исполнил свой долг. А что он проиграл битву…Ну, что ж? Друзья теперь могли выиграть войну. Или…
Пакля и чернота исчезли. Страшная рожа затянулась бледной, даже белой кожей изнеженного царедворца. Демон обрел плоть.
***
Двери залы распахнулись, и на пороге возникла фигура милленария-каподистрийца. Стратиг, столько сделавший для него, давший под командование целый легион, подаривший огромный участок, облегченно выдохнул. Подмога пришла, уж милленарий не забудет всего, что Нарсес сделал для него и его людей!
И действительно, милленарий не забыл. Не колеблясь ни мгновения, он подбежал к застывшим в последнем рывке друг напротив друга друзьям-соперникам, закрывая левой рукой лицо – от жара, и…
– Я не Нарсес. Я Лид. И я обманул всех, всех своих врагов! Я – жив! А они – нет! Я жив!!! Жив!!! Это вы умерли, а я жив!!!
И здание, от въевшихся в землю камней до маковки, содрогнулось от торжествующего крика.
***
Один выверенный удар прожившего двадцать лет на материке ветерана. Один удар, полный чувств и памяти. Один удар – и меч погрузился почти по самую рукоятку в бок…
В бок Нарсеса, который сейчас оседал, вытаращив глаза. Последние силы оставили его, сломленного предательством "левой руки"… Губы его что-то шептали, какую-то короткую фразу, но стратигу не хватило какого-то усилия, маленького, совсем незаметного усилия…
Обугленный, Нарсес осел на пол. Воцарилось молчание. Только ветер шумел да чайки кричали за окном. Наконец, Аркадий, крадучись, приподнялся с места, сделал шаг, протянул руку – и вынул клинок, приложив немалые усилия, из тела поверженного стратига. Последнюю живую душу, что связывала его с памятью о ванактовом дворце, с молодостью…
Луч солнца, чиркнув, скользнул по окровавленному лезвию. Лид изо всех сил сжал рукоятку, так, что костяшки побелели. Меч – вот, что теперь связывало его с былым, с настоящей жизнью, а не этим кошмаром…
– Мы идем в бой. В последний бой. Если проиграем– то настанет мир. Выиграем– настанет мир, – бросив взгляд на обугленный труп (по комнате распространился дикий смрад). – Наш великий стратиг умер смертью храбрых, сойдясь в бою один на один с зеленоглазым магом. Отомстим за великого стратига?
– Отомстим! – кивнул милленарий. – Только…Что делать с его детьми?
– Детьми? – Лид колебался мгновенье, но все же – колебался. – Пусть живут. У них где-то рядом земля? Пусть владеют, и помнят, что род их идет от владыки этих земель, убитого зеленоглазыми.
Милленарий, чье имя помнил только ушедший в небытие стратиг, поклонился и ушел. Он оставил Лида один на один с поверженным Нарсесом.
Аркадий, совершенно не отдавая себе отчет в собственных действиях, принялся стаскивать с еще дымящегося тела доспехи. Это о ведь броня великого стратига! Тем более Лид чувствовал невероятную силу, заключенных в этих простеньких пластинах, в этих ремешках, в незамысловатом шлеме…не мог же Нарсес противостоять его силе, пусть даже сам владел магией. Может, он могущество свое заключил в этот доспех? И точно, Лид не помнил, чтобы за последние двадцать лет Нарсес облачался в иную одежду…Или даже снимал эту броню…Точно! Вот во что он заключил все свое могущество! Насколько же возрастет сила Аркадия!
На полу валялся серебряный бокал, отполированный до зеркального блеска. В его чаше отражалось лицо Аркадия – Аркадия, постаревшего в тот день на недобрых два десятилетия…А то и три…Или, может, все четыре?..
А дня вечером они отправились в поход, чтобы через одно утро на следующее вступить в сраженье у стен последнего оплота зеленоглазых. И там Аркадий встретился лицом к лицу с вражьим правителем.
Многие годы спустя его станут звать Анку. И в руках у него был дивный клинок, жаждавший крови проклятых демонов…
Глава 12
В жизни своей они так быстро не бежали. Обессиленные, наши герои держались на одном чуде. Конхобар словно бы поделился с ними частью своей волшебной силы…
Все слуги де Местра ждали окончания действа, чувствуя, что творится нечто страшное. Грохот битвы распугал их, и они попрятались в самые далекие и глубокие норы. Естественно, никто даже и не думал, чтобы закрыть ворота: привратник дернул первым.
Взобравшись на холм, поросший вереском, наемники сперва услышали рокот, шедший из земных недр. Развернулись. С вершины, казалось, можно было дотянуться и забрать в ладонь замок барона Анри. Пелена, доселе скрывавшая звезды, была сорвана, и мириады огоньков очутились на небе. Видно, любопытство победило, и обитатели ночного неба высыпали поглядеть на происходящее. Башня, зашатавшись, начала рушиться. Она оседала под собственной тяжестью, поднимая вверх пыль и грязь, распространяя вокруг ужасный грохот. Земля дрожала, принимая на себя тяжесть потери.
Они ждали, вглядываясь в темноту. Ноги словно бы срослись с кустами вереска, и ни двинуться, ни шелохнуться сил уже не было. Рагмар, славившийся самыми зоркими глазами в своем племени (ирония судьбы!) щурился, напрягая зрачки, чтоб те…
– Что? Видишь что? А? – требовательно и нетерпеливо спросил Олаф.
– Да что тут увидишь, вождь, а? Темно здесь! Темно! Пыль! Покров черноты! Грязь! Люди де Местра по норам сидят. Они не люди, они крысы! Предали вождя! Бросили его!
– Их вождь погиб вместе с сыном. Им некому хранить верность.
Везучий попытался оправдать людей перед орком. За сородичей, какими бы они были, Олафу было стыдно. Но – тщетно.
– Ха! Откуда им знать, что они погибли?! Мы сами не видели гибель вождя! Вдруг он выжил?! – не унимался орк.
И откуда в нем только силы взялись для перепалки? Словно бы огонь подступал к его горлу и сердцу из самой души. Порыв заставил Рагмара повернуть голову, переведя все внимание больших глаз на Олафа.
– Они должны были проверить, кинуться туда, спасти. Только это зовется преданностью, остальное – ложь, – нахмурился Рагмар.
– Ты что, на стороне человека, использовавшего нас для пробуждения…этого? – покачал головой Везучий.
– Я на стороне верности, – гордо выпрямился орк.
Сделал он это очень неудачно. Ричард, поддерживаемый Рагмаром за левый бок, выгнулся дугой от боли. Зеленокожий закусил губу и замер. Слова лились потоком из сердца, но он закрыл свой рот на замок: малейшее неверное движение орка причиняло магу страшную боль. Тот все еще не оклемался после сражения с Дельбрюком, а уж произошедшее в замке здоровья никому не могло прибавить…