Он только летел, летел вверх. И чем выше он поднимался, тем серее становилась тьма, а вскоре в недосягаемой вышине показались звёзды. Но Ричарду надо было дотронуться до них…Он знал: там – спасение. Там этот проклятый мир, по которому он уже давным-давно соскучился. И там – она. Она!!!
Ричард возвращался домой…И когда он, уставший, донырнул до сверкавших искорок, таких же, как он сам, окоём наполнился треском бьющегося стекла, завыванием ветра и…
Тюльпанами?!..
***
Железяка поднялась на ноги, да так и застыла. Лид помнил этот ветер, что шестьдесят шесть уходящих в бесконечность индиктов назад пришёл в его мир вслед за крушением. Сверкавшее в лучах солнца серебро разрывало то, чем раньше было сердце, сдавливало горло и притупляло разум. Отзвуки землетрясений, жар вулканов и брызги десятибалльных штормов поглотило всё естество демона, а потому он не успел вовремя заметить, как… Время пришло…
Ричард моргнул. И ещё раз. И ещё. С застывшей на устах глуповатой улыбкой он смотрел на руки свои, оглядывал землю под ногами и не замечал, как на него уставились ошалевшие воины. Потоки серебристого ветра ласкали ладони его.
– Я вернулся, – позабывший, что значит улыбаться, Ричард кривил рот свой. – Я вернулся…
Он поднял взгляд свой на врагов и на друзей.
Рагмар лежал, жадно глотая воздух. Он захрипел?.. Нет, засмеялся! Он смеялся долго, переводя взгляд с железяки на Ричарда и обратно, и в перерывах между приступами выхаркивал слова на орочьем языке. Олаф, израненный, уставший, щурил глаза, закрывая их от потоков противного кусачего пота.
– Я же… – выдохнул Везучий. – Сказал…Врёте…Не…воз…те!
Тело его, уставшее, держащееся из одной привычки, дрожало. Но дух Олафа не знал устали.
– Пусть индикты прошли. Но я одержу победу. В этот раз. Я смогу. Ванакт, мне отмщение! Мне! И мне воздастся! – Лид поднял голову, силясь высмотреть закрывшееся за сизыми тучами и серебристым ветром солнце. – Мне! Всем стоять! Я сам!
Виночерпий понял, что такое быть воином. Он знал: больше – никто. Никто не сможет отомстить за произошедшее, за крах Государства и гибель всего, что было ему дорого. И в тот момент тень былой державы ожила – и отбрасывал её сам Лид.
– Мне отмщение! – неистовствовала железяка. – Мне!
Он бросился на Ричарда.
Тот, всё так же неумело улыбаясь, вытянул руки, пошамкал губами…
И глупо уставился на ладони свои, покрытые грязью и кровью. Силы его ушли. Или…нет, не ушли! Они просто остались там, во тьме! Мир всё-таки забрал частичку его души…Ричард смотрел – будто бы в первый раз – на ладони свои, смотрел странно и печально.
А железяка прыгнул. Кто бы мог поверить, что груда металла способна не то что прыгать, но хотя бы быстро двигаться, но Лид вновь удивил почтенную публику, как бывало не раз, в далеком-далеком мире. Чувствую себя погонщиком ванактова ипподрома, заходящим на последний круг, он сжался в пружину и распрямился, вложив все свои силы в это движение. Правая рука его была вытянута вперёд, левая крюком уходила в сторону, спина сложилась гармошкой. Даже безжизненное железо козырька шлема – и то едва не подёрнулось гримасой напряжения. Сейчас бы звёздочке вновь загореться, воспарить к неведомым высям, спастись из этого мира! Да только душа Ричарда вновь оказалась в доспехах – или оковах? – тела, из которых не так-то просто выбраться.
Магус не успевал даже взгляда оторваться от ладоней своих. Вот, ещё миг, совсем чуть-чуть, и металлический шип, торчавший из правой рукавицы, войдёт в сердце проклятого потомка мятежников. Серебряный ветер схлынет, и он, великий Лид, предотвратит новый стасис и установит вечный таксис-порядок.
Времени Ричарду хватило лишь на то, чтобы взгляд свой оторвать от ладоней и уставиться на острие трёхгранника, метившее прямо ему в сердце. Один удар, и звёдочка вновь запылает, взлетев к небесам, где давным-давно ждут её. А ещё крупица, крошечка, мельчайшая песчинка времени ушла на то, чтобы улыбнуться и посмотреть в чёрный провал шлема. И улыбка та, непобедимая своей верой в лучшее, в победу той звёздочки…Странная улыбка…Полная не гнева или торжества – печалью… Он заключил Ричарда в смертельные объятия…И…
И серебряный ветер подхватил в свои объятья обоих и вознес над утёсом. Нет, он не сверкал подобно той звёздочке, он ведь не мог! Но всё вокруг него дрожало серебром и пахло тюльпанами. Водоворот холодного света подхватил Магуса и схватил гигантскими ручищами Лида. Железяка, неподвижная, поднялась в воздух вслед за Ричардом. Последний из служителей ванакта, он замер, поражённый обрушившейся на него мощью. Что там пламенные смерчи, что там молнии – когда этот потомок мятежников сумел сотворить настоящее чудо, чудо, поборовшее силу.
Ричард запрокинул голову, точь-в-точь как в момент сотворения сложной волшбы, и…засмеялся. Он смеялся не торжествующе, как тиран, любующийся казнью врагов своих, и не как ученик, сдавший последний свой экзамен, и не как служка, возвысившийся в мгновение ока до царедворца. Ричард смеялся по-доброму, тепло и…тюльпанно, что ли. И сильнее прежнего стал потрясающий аромат прошлого, распространившийся повсюду. Сизые тучи распались, обратившись в ошмётки, и сквозь прорехи устремился яркий солнечный свет, озаривший Ричарда и Лида.
Магус, не прекращая смеяться, вновь взглянул на последнего из служителей Государства. И тот почувствовал, что наконец-то обрёл покой. Когда серебристые нити окутали чёрный металл, раздался звук флейты и возглас, а может быть, слово на древнем, певучем, позабытом языке. Но каждый, кто стоял на утёсе, понял, что оно значит…
– Свобода!.. – возгласил-выдохнул Лид. – Я иду к тебе! Я иду!..
Средь ярко блестевших серебристых песчинок затерялся жёлтый огонёк, устремившийся к небесам.
Ричард, кивнув собственным мыслям, плавно опустился на край утёса. Пошатываясь, точно поднявшийся впервые после долгой болезни, он побрёл мимо замершего Олафа и поднимавшегося с земли Рагмара, мимо бойцов армии, оставшейся без полководца. Никто не остановил его, никто не преградил путь: просто никто не в силах был пошевелиться. Магус шёл, порой спотыкаясь о трупы, задевая камни и приникшие к земле карликовые деревца. Он шёл в сторону восхода, где скрылся один из тех спасительных голосов, что подарил ему силы на победу. Самый глазастый – Рагмар – увидел тень, метнувшуюся со стороны леса к Ричарду. Она спешила, она бежала, раскрыв объятия.
И когда меж ними оставалось шагов десять, Магус повалился на землю: силы всё-таки оставили его…А тень…Да какая тень?! Прекрасная девушка! упала на колени рядом и прижала Ричарда к себе. А падавшее в море солнце озарило их лучами своими…
– Я нашел тебя…Нашел…
– Я нашла тебя…Нашла…
Согласитесь, Ричард Магус и любопытство – звучит очень… как красное и камень.
Хотя какая уж тут синекура: столько забот, столько забот…Одни волнения и треволнения!
Видимо, потому, что встречались их взгляды достаточно недолго.
Так по традиции звался шар, державший корабль в воздухе.
Отряд из десяти воинов Государства.
"Дромон" – бегун.
notes
Note1
они оставались на земле