Дверь за нами закрывается, и глаза Ди снова наполняются слезами.
– Все очень плохо.
Я смотрю на экран телефона. Она искала информацию о себе, и, конечно же, за последние несколько часов слухи разрослись, как снежный ком. «Скандал с Лайлой Монтгомери: существует ли видео?» «Надежные источники», близкие к музыкальной индустрии, утверждают, что спонсоры намерены отказаться вкладывать деньги в тур Ди. На сайте журнала «Старгейзер» опубликована язвительная статья, хотя меньше недели назад они напечатали вполне себе миленькое интервью с ней. Вот сволочи!
Это напоминает мне, что я должна быть опорой для Ди. После катастрофы приходит время лучших друзей. Я должна ее защищать.
Как только лифт открывается на нашем этаже, я хватаю Ди за руку, потому что внезапно до меня доходит: эта фотография не просто порочит честь Ди, и дело не только в разглашении личной информации. Под угрозой вся ее карьера. Два года популярность Ди росла, и ей казалось, что так будет всегда. У нее нет запасного плана. Музыкальная карьера – все, чего она когда-либо хотела, о чем мечтала, ради чего работала не покладая рук. Ее спонсоры, поклонники, будущее – все зависит от мнения падких на сенсации журналистов и бдительных мамаш, которые перестанут покупать билеты на концерты Ди своим дочерям.
Пич еще не пришла, но наши чемоданы уже стоят на блестящей тележке. Ди направляется к ближайшему дивану и сворачивается на нем, как кошка.
– Как бы я хотела тебе хоть чем-то помочь… – Я сажусь рядом, словно могу прикрыть ее своим телом от всех грозящих ей опасностей.
– Ты помогаешь, ведь ты со мной, – говорит она и кладет ноги мне на колени. – Представь, если бы я осталась здесь одна. Ужас!
– Что, в прошлом туре с Пич разве плохо было?
Она пожимает плечами.
– Не плохо, просто иногда одиноко.
– А помнишь, как мы хотели упаковать меня в твой чемодан?
Я двигаю коленом, подбрасывая ее ноги. Ди поворачивается ко мне, и в ее глазах загораются искорки. Так бывает, когда ей в голову приходит идея новой песни. Ее взгляд скользит к огромному чемодану, стоящему у двери. Я знаю, о чем она думает, и раньше ни за что бы этого не сделала, но сейчас мне нужно ее развеселить.
– Ну, давай же, – умоляет она.
– Ладно, – говорю я, махнув рукой.
Ди вскакивает, тащит чемодан на середину комнаты и открывает. Мы вдвоем наклоняем его, и оттуда вываливается на ковер ее повседневная одежда: старые джинсы, широкие штаны для йоги, нижнее белье.
Я понимаю, что это глупо, но все-таки укладываюсь в чемодан, поджимая ноги. Ди начинает хихикать, снимая с меня босоножки, которые высовываются наружу. Это ее настоящий смех, заразительный и неудержимый. На публике она смеется мелодично и деликатно, не выходя за рамки дозволенного. А вот ее настоящий смех – самое смешное явление в мире. Она задыхается, повизгивает и гогочет, как гусь.
Трясясь от смеха, я кладу голову в угол.
– Подожми посильнее ноги, а то не застегнется, – хохочет она. – Если бы ты видела, как смешно!
Я складываю руки перед собой, гипс упирается мне в живот, поэтому приходится сменить позу, еще сильнее поджав колени. Узкие джинсы сидят как вторая кожа, но в них дико неудобно сгибать ноги.
– Ну что, я полностью влезла?
– Да! – С трудом разбираю, что говорит Ди, мешают толстые стенки чемодана. – У нас получится!
Она застегивает молнию, оставляя немного места вверху. Я высовываю голову и вижу, как Ди корчится от смеха. Может, нам так смешно, потому что мы устали и нам надо отвлечься. Неважно, в чем причина, но я тоже умираю от смеха. В одиннадцать лет мы своим хохотом будили ее маму. «Девочки, – пряча улыбку, строго говорила миссис Монтгомери, – успокойтесь и ложитесь спать».
– Там… возьми… мой фотоаппарат, – вспоминаю я.
Ди трясущимися руками достает его из сумки. Она немного успокаивается, и я очень надеюсь, что снимок не окажется размытым.
Неожиданно раздается ритмичный стук в дверь, и Ди чуть не роняет камеру. Я все еще слишком счастлива, чтобы беспокоиться о благополучии своей любимой игрушки. По какой-то причине то, что персонал отеля увидит меня в чемодане, смешит нас еще больше.
Ди расстегивает чемодан, чтобы я смогла вытащить руку, и я продолжаю его открывать, пока она бежит к двери. Ди смотрит в глазок и с радостной улыбкой распахивает дверь.
Стоящий за ней парень на вид чуть старше нас, светло-каштановые волосы слегка вьются возле ушей. Если это консьерж, то он самый сексуальный работник гостиничной индустрии в мире. А я тут сижу в чемодане, босая… Я встаю и пытаюсь поправить волосы.
– Здравствуйте, юная леди, – говорит гость, распахивая руки для объятий.