– Да. А раз сюда слетелись падальщики, то логично предполагать, что где-то в горах находятся жертвы их нападения, а может, и они сами. Слушай, Вальсхук, даю тебе задание – обследуй горы и найди следы вчерашнего побоища.
– Слушаюсь! – солдат отдал честь, внутренне не очень довольный тем, что ему приходится мотаться куда-то с утра пораньше. Но делать нечего: приказы начальства не оспариваются. А в Легионе Орла тем более.
Команды из этого легиона занимались патрулированием опасных зон, и их крепости обычно стояли в таких злачных и забытых местах, как южная часть Алианских гор и то, что осталось в округе после землетрясения. Признаком членов Орлиного Легиона была маска в виде крыльев и прикрывающем нос клювом орла. Вальсхук тоже носил такую маску. С её помощью он мог летать и использовать боевые умения.
Сейчас, сконцентрировав внимание на выделяемом из маски потоке энергии, мужчина вызвал крылья – огромные орлиные крылья, выросшие за спиной – и взлетел.
Он полетел к ущелью. Поначалу полёт проходил нормально, солдат даже немного расслабился, из-за чего налетел на стаю падальщиков. Сразу несколько десятков агрессивных горгулий набросились на него. Вальсхук выхватил меч и начал борьбу, но силы были неравны. Падальщики лезли в лицо своими когтями, царапались, кусались. Когда одна горгулья падала, на её место вставала другая, и так продолжалось бесконечно. Силы медленно покидали мужчину, крылья становились тяжелее, магический резерв, так же задействованный в битве, кончался. Ещё несколько тварей упали вниз, а вслед за ними рухнул уставший воин, успев спикировать на ближайшую скалу. Бой продолжался.
Они думали, что он умер…. Поэтому Рыцана позволила себе уйти. Да, после того, как человека довели до истощения всех сил, и магических, и физических, падение в такую пропасть с попыткой мягко приземлиться на остатках магии угробило бы кого угодно. К тому же его честно постарались добить мощным зарядом. Это никому не оставляло шансов на выживание. Но не все могли учесть чудесную живучесть мальхарского телохранителя.
Лучше бы он умер, вот честно. Об этом кричало всё тело Брайдса, когда тот начал подавать признаки жизни. Сознание медленно и мучительно пыталось вернуться в истерзанное тело, которому было совсем не до него, потому что ничего не ждало появление рассудка в таком положении. Только боль.
Парень просто лежал, не в силах и пальцем пошевелить, лишь только ослабив объятья, в которые заключил свою жену, чтобы та могла дышать. Через несколько минут у него хватило сил перевернуться на спину. Ещё через несколько минут – встать. Прислонившись в бессилии к стене ущелья, Брайдс поднял голову. С неба падали крупные, но редкие, хлопья снега, приятно охлаждая лоб и как бы придавая этим сил. Отлепившись от стены, парень подошёл к лежащей в обмороке девушке. Он поднял её безвольное тело, укрыл его своей жилеткой и уложил Экливену. Затем пленник Алианских гор обследовал все стены. Они были если и не безупречно гладкими, то точно не давали ни единого выступа или впадины, за которые можно было бы уцепиться.
Паршиво, если учесть ещё, что все вещи, кроме кошелька Ливи, остались там, наверху. Приходилось только ждать, когда, наконец, кто-нибудь решит их найти. Но шансов, что подобное произойдёт, было очень мало.
Брайдс не знал ни часа, когда очнулся – утром ли, днём или после полудня, не знал, как долго провёл в пропасти. Он давно потерял счёт времени, и лишь потемневший через долгие часы бездействия небосвод указывал на то, что солнце ушло за горизонт. Становилось прохладнее, бывший телохранитель стал потихоньку беспокоиться о здоровье Экливены, так и не пришедшей в себя. Он сам чувствовал себя не лучше: вечерний ветерок явно не ласкал тело, начал донимать голод, ведь весь этот день Брайдс не ел ничего.
Всё чаще над кромкой пропасти стали мелькать чёрные силуэты, но это приносило только отчаяние: парень смог разглядеть в этих тенях не людей, а лишь нечисть. Он слышал о падальщиках и не сомневался, что это именно они. Вот ужасные твари: над душой стоят, ждут, когда невольные пленники умрут, чтоб потом полакомиться мертвечинкой! Но одиночество парня скрашивало лишь одно развлечение – шуганье этих существ с помощью швыряния небольших камешков наверх.