Как выглядит неварский дом внутри, я впервые увидела именно в Бхактапуре, куда приехала вместе с группой студентов из Трибхуванского университета. После того как мы осмотрели музей и храмы Дворцовой площади, нам разрешили самим прогуляться по городу. Долго бродили мы вдвоем с Шерпой по извилистым улочкам Бхактапура и все никак не могли выбраться из их лабиринта к месту сбора нашей группы. Шерпа — это тхар («фамилия») студента. Он принадлежит к той народности северо-восточного Непала, которая прославилась своими ставшими теперь уже легендарными горовосходителями. Подобно маленькому Кирату, который настаивал, чтобы его называли только так, Шерпа просил обращаться к нему просто Шерпа. Но друзья-студенты, будучи людьми вежливыми, говорили ему Шерпа-джи. Эта маленькая частица «джи» — свидетельство уважительного отношения к собеседнику.
Шерпа-джи, хотя родился и вырос в глухой высокогорной деревушке, кажется настоящим горожанином. На нем всегда строгие европейские костюмы, и даже в самый знойный и влажный полдень его рубашка сверкает белизной, а воротничок наглухо застегнут. Он спокоен, изящно медлителен в движениях и корректен.
Блуждая по бесчисленным узеньким улочкам города, мы поняли, что местные жители ничем не могут помочь нам. Ведь те редкие старики, что сидели у порогов своих домов, как выяснилось, не говорили на языке непали, а мы с Шерпой не умели объясниться по-неварски.
Вообще-то многие жители Непала знают по меньшей мере два языка — родной и непали, который в этой этнически пестрой стране, став государственным, является средством межнационального общения.
Но выяснилось, что в Бхактапуре, четвертом по величине городе Непала, расположенном менее чем в полутора десятках километров от столицы, есть кварталы, где время словно остановилось, а люди все еще живут в эпохе Бхупатиндры Маллы, того правителя Бхактапура, который в XVIII в. приказал соорудить себе памятник, лицом обращенный к дарбару с пятьюдесятью пятью окнами. Здесь, в старых кварталах города, невары живут в замкнутом мире, погруженные в свои хозяйственные заботы, живут неторопливой, размеренной жизнью.
Круг общения у них довольно узкий. Иногда он ограничивается деловыми, торговыми отношениями и семьей. У неваров до сих пор существуют так называемые большие семьи, когда дети, обзаведясь собственной семьей, не отделяются, а остаются в доме родителей. Таким образом, под одной крышей оказываются вместе три, а то и четыре поколения. В такой семье здравствующие старики-родители — как бы основа, ствол «дерева», а каждая новая супружеская пара — его ветвь. Подросшие сыновья этой «ветви» приводят в дом молодых жен и получают в свое пользование какую-то часть жилища. «Дерево» бурно разрастается, охватывая своими «ветвями» не только основной родовой дом, но и прилегающие к нему пристройки, порой занимая весь квартал. Такая ситуация в целом характерна для всех неваров. Однако в настоящее время некоторые молодые неварские семьи пытаются селиться отдельно от родителей.
Пока мы выбирались из лабиринта узеньких улочек Бхактапура, стал накрапывать дождь. Шерпа-джи предупредительно раскрыл надо мной свой огромный черный зонт. Мы сильно устали, выбились из сил и не на шутку встревожились, боясь опоздать к автобусу. Вдруг чей-то голос сверху окликнул нас. И мы увидели в окне улыбающееся лицо Минакши, студентки нашего университета. Она махала нам рукой, приглашая зайти в дом.
Все еще ничего не понимая, мы с Шерпой-джи открыли низкую деревянную дверь пятиэтажного дома и вошли. При этом я задела лбом притолоку.
За дверью нас уже ждала Минакши.
— Как вы сюда попали, Минакши? А как же автобус? — спросили мы с Шерпой почти в один голос.
Высокая, худенькая, чуть-чуть сутулящаяся девушка с нежным лицом и немного грустными карими глазами мягко улыбнулась:
— Я живу в этом доме. Не беспокойтесь, у нас еще есть время. Пойдемте ко мне.
И она повела нас через неширокий темный квадратный двор к другой двери, такой же узкой и невысокой, как первая. Мы поднялись по деревянной винтовой лестнице на четвертый этаж, прошли узкий коридор, открытую галерею, еще один коридор и оказались в большой комнате с низким деревянным потолком. Комната служила гостиной. Посреди нее от пола до потолка стояли толстые деревянные подпорки. Низкое окно находилось в полуметре от пола. Под потолком на длинном шнуре висела электрическая лампочка без абажура. У стены стоял диван с подушками. В комнате был еще шкаф и несколько стульев. Стены украшали литографии на мифологические сюжеты и множество фотографий, на которых главным образом были изображены юноши с удивительно серьезными глазами. Как выяснилось, это были дяди, братья и племянники Минакши, многие из них тоже жили в этом доме. Здешняя «большая семья» насчитывала более пятидесяти человек.
Когда мы вошли в гостиную, там уже находилось пять девушек. Они тоже приехали с нами на экскурсию. Мне показалось, что на какой-то миг Шерпа-джи растерялся, оказавшись в этом смешливом звонкоголосом обществе юных веселых студенток. Но вскоре неловкость прошла — свои все-таки, каждый день видятся в аудиториях, в библиотеке, на практических занятиях…
Следует заметить, однако, что, не будь рядом хотя бы одной подруги, ни Минакши и никто из других студенток никогда не рискнули бы пригласить к себе в дом однокашника. Равно как и молодой человек не станет звать в гости девушку, если ее не сопровождает компания или хотя бы подруга.
И здесь сказывается не только соблюдение определенных правил приличия, но и какое-то внутреннее глубокое целомудрие, которое позволяет не делать отношения молодых людей панибратскими и фривольными и в то же время не замыкает их в рамки чопорной благопристойности. Отношения студентов к студенткам проникнуты духом дружелюбия, вежливости и предупредительности.
В силу тех же норм поведения, о которых я только что говорила, Минакши пригласила посмотреть свою комнату лишь меня, оставив Шерпу-джи в гостиной в обществе подруг.
Комната у девушки небольшая, но в то же время достаточно просторная. Одно окно. У стены — низкий комод и пара стульев. На полу — толстый матрац, застланный покрывалом. Сверху гора подушек. Над этой постелью, словно балдахин, свисает москитная сетка, вещь в здешних местах просто необходимая. Правда, пользуются ею только в домах с достатком. Бедняки обходятся без москитных сеток.
Примерно так же, как дом Минакши, выглядят и другие зажиточные неварские дома.
Кроме Минакши, я была знакома со многими другими неварами…
Бхригурам Шрестха… Прекрасный певец и танцовщик. Несмотря на свой высокий рост, некоторую грузность и отнюдь не юный возраст, танцует легко и пластично.
Махешвари Шрестха… Известная в Непале актриса. Певица. Ее портреты украшали стены магазинов и фотостудий. Я знала ее — юную, энергичную, привлекательную и была потрясена, когда прочла в газете сообщение о ее смерти. Она умерла в больнице в Дели от болезни почек. Ей было немногим более двадцати. Как память о ней осталась магнитофонная запись: мой друг-невар талантливый режиссер Прачанда Малла рассказывает о Махешвари.