Лязгнула дверь, открываясь. Короткий приказ: «берите её», и двое пустолицых схватили меня за руки, вытаскивая из камеры. Отдавший приказ смерил меня полным презрения взглядом и приказал:
— Следом за мной. Не сможет идти — тащите.
Пока шла по темному коридору каземата, всматривалась в камеры по обе его стороны. Похоже, целью предателя — кем бы он ни был — являлась лишь я, остальные камеры были пусты. Боги, если вы вообще еще слышите меня, защитите хотя бы моего любимого и друзей!
Поднявшись по узкой лестнице — странно, но мне этот путь почему-то показался низвержением в ад — мы прошли еще несколько дверей и темных коридоров, и наконец вошли в мрачное помещение, больше всего напоминавшее помесь лаборатории с пыточной. Стол с кандалами на нем, какие-то крючки и странные ножи, множество склянок… И запах, запах крови, смешанный со сладковатым трупным душком…
Охранники швырнули меня на стол и приковали к нему, а затем вышли, повинуясь короткому приказу командира. Я лежала, смотрела в потолок и чувствовала, как душа наполняется отчаянием и безнадежностью. Боги, неужели мой путь закончится вот так? В качестве не то жертвы палача, не то лабораторной крысы сумасшедшего ученого? Может, зря я не вонзила кинжал себе в сердце? Хотя… Пока я жива, есть хоть какая-то надежда…
Наконец дверь открылась, я скосила глаза, но ничего не увидела. Раздались шаркающие шаги, и неприятный, наполненный каким-то мерзким ликованием и странно знакомый голос произнес:
— Замечательно, новый материал, да еще такой интересный! Посмотрим-посмотрим!
Над столом вспыхнули магические светильники, я зажмурилась, но поздно: чувствительные от попыток что-то разглядеть в темноте глаза обожгло, непроизвольно полились слезы. Выждав некоторое время, я осторожно приподняла веки, а затем, поняв, что болезненные ощущения ослабли, широко распахнула глаза и встретилась взглядом с рассматривающим меня мужчиной. Худой до болезненности, впалые щеки, узкие бескровные губы, неестественно белая — словно он всю жизнь провел в подземелье — кожа, и светло-серые, точно полинявшие глаза. Он рассматривал меня точно долгожданный экземпляр своей коллекции: коснулся волос, провел рукой вдоль тела, вызвав невольную дрожь омерзения, а потом вгляделся в глаза и захихикал:
— Интересненько, а ведь я уже видел эти глазки… Такой редкий цвет… Игрушечка моя… Тогда сбежала и снова попалась…
Он захлебнулся кашляющим смехом, а я почувствовала, как нарастает паника. Неудивительно, что его голос показался мне таким знакомым, я слышала его почти девять лет назад, тогда он обращался к Эрвейну… Тот самый колдун, что собирался сделать из него и меня своих слуг! А я так надеялась, что он все-таки сдох в том замке! Видимо, на моем лице что-то отразилось, потому что он гаденько усмехнулся:
— Что, куколка, думала, я умер? Нет, меня так просто не убить, я слишком умен для этого! Я сумел обмануть Таэршатт, украв у них данные об амулете подчинения, я завладел замком на границе с Шатэрран и безжалостно уничтожил его после твоего побега с тем мальчишкой, чтобы моих следов никто не нашел, я пробрался в Туманные горы и понял, как управлять этой магией…
Как это возможно?! Эрв говорил, что этот… был слабым магом Смерти! И без образования ухитриться сделать такое? Или… Мы просто чего-то не знаем?
— Ты сумасшедший, — мой голос дрогнул от отвращения, — зачем тебе все это? Чего ты хочешь, власти над миром?
— Гениев часто считают безумцами, — ответил он неожиданно спокойно, перебирая инструменты на столе, — а власть над миром нужна лишь идиотам! Нет, я исследователь, и мне нужно знать, как все работает в этом мире!
— Да? И поэтому тебе нужны были сведения о тарр-эррей? И слуги из драконов? И поэтому ты делал все для захвата власти в Каэрии? Как-то не вяжется с образом ученого!
— Глупая девчонка, — усмехнулся он, смешивая какой-то состав, — вы были всего лишь способом достижения моих целей. Тогда я думал, что вы подходите для их реализации, но те инструменты, что мне дали, оказались намного лучше. А власть в Каэрии нужна была вовсе не мне, хотя так приятно было бы уничтожить Академию… А еще лучше — заставить этих надменных идиотов работать на меня и моих союзников, подчиниться нам!
Меня передернуло:
— Ты ведь и сам маг, зачем?
— Маг?! О нет! Вы, маги, непроходимо глупы и довольствуетесь лишь тем, что дано вам от природы! Я был слабым магом, и после окончания Академии меня в лучшем случае ждало бы место помощника артефактора в какой-нибудь глуши! Унылая жизнь обывателя, без возможности узнавать что-то новое, без исследований… Зачем тогда мне Богами дан был мощный разум? А когда в древних рукописях я нашел способ усилить себя, став сильнее многих магов Академии, что они сделали? Признали мой талант и предложили мне продолжить исследования? Нет, меня попытались отрезать от магической силы! И за что? За полсотни пошедших на эксперименты нищих! Видите ли, я нарушил законы, вытягивая из них жизненную силу! Можно подумать, кому-то нужны эти вшивые недоделки! Зато я живу уже больше трехсот лет и буду жить еще очень долго, а уж если вытянуть силу из тебя… Ладно, мне надоело болтать с тобой!
Щелчок пальцев, и рот затыкает невидимый кляп. Усмехнувшись, колдун взял нож и начал срезать с меня одежду, действуя с профессионализмом патологоанатома. Я закрыла глаза, чтобы не видеть этого, точно маленький ребенок, уверенный: то, чего он не видит, не может настигнуть его… Мерзость, какая же мерзость! Фанатик, свято уверенный в своей исключительности и правоте…
Если бы мне удалось его уничтожить, пусть даже в предсмертном усилии! Но что могу я, скованная по рукам и ногам? Если только… я вспомнила, как уничтожила разум Оровена эр Гарран и попыталась сконцентрировать свои чувства для удара, но ощутила предупреждающий укол боли там, где в кожу впечатался кинжал. Нет?! Но почему?! Или… Пока не время? Стоило мне подумать так, как боль сменилась ласковым теплом, словно мне ответили…
То, что случилось дальше, я не запомнила. Вернее, запомнила, но как кошмарный сон: беспомощность, боль, отчаяние, запах крови и крики — до тех пор, пока я еще могла кричать… Пришла в себя я от того, что на мое израненное тело плеснули ледяной водой, от чего сердце на миг засбоило. Первым, что я услышала сквозь шум в ушах, был голос колдуна — оправдывающийся и заискивающий:
— Но, тар, вы дозволили мне самому это решать…
— Заткнись, червяк, и знай свое место, или сам ляжешь на тот камень! Ты тут развлекаешься, а замок окружили враги! Сколько осталось до последнего обряда?
— Сиятельный, я не знаю…
Хлёсткий звук удара и взвизг, затем второй голос продолжил:
— Не знаешь? Может, и правда стоит принести в жертву тебя?
— Сутки! — взвизгнул колдун, — не больше!
— Это много, они могут прорваться! Двенадцать часов, не более! И нужна новая атака тварей!
— Повелитель, у нас нет силы Смерти для вызова тварей, и жертв почти не осталось!
— Возьмешь пару, на что их хватит?
— Несколько сотен, и это будет часов через пять-шесть…
— Тогда ступай и займись делом.
— Но, тар, а эта…
— Тебе не ясно? — в голосе явственное шипение, — вон отсюда!
Глухой стук удара, взвизг и стук двери. Шаги уверенного в себе мужчины и ледяной голос сверху:
— Ну здравствуй… дочь… dd› Проклятье, ну я и дура! Я вдруг поняла, почему охранник показался мне таким знакомым! Перед глазами словно кадры кинопленки возникла сценка: Ринавейл эр Шатэрран возвращается с занятий по верховой езде, остановившись на минутку посмотреть на тренировку воинов клана в фехтовании, и ловит случайный взгляд молодого дракона с орлиным носом и необыкновенно яркими, горящими азартом золотыми глазами. Именно этот дракон стоял сейчас за спиной отца и смотрел на меня пустым, ничего не выражающим взглядом…
— Здравствуй… отец, — я старалась говорить таким же ледяным тоном. Вряд ли мне это удалось: все тело болело, из многочисленных ран сочилась кровь, холод пробирал до самых костей. Сорванный от криков голос был хриплым, а почти полное отсутствие одежды не добавляло уверенности.