К вечеру следующего дня мы все выглядели хуже, чем после экзамена по боевке, да и чувствовали себя также. Так что вопрос полноценного привала даже не обсуждался, когда под заходящими лучами солнца заблестели воды небольшой речки. В воду мы буквально свалились, сняв только обувь и оружие. Вымывшись, наскоро перекусили хлебом и сыром, купленными в одной из оставшихся за спиной деревень, и провалились в тяжелый, наполненный кошмарами сон…
Я подскочила, хватая ртом воздух: приснилось, что снова открывается проход. Огляделась вокруг безумными глазами, постепенно с радостью понимая, что это был лишь сон. Вокруг все было тихо, лишь мирно стрекотали цикады, плескалась вода да время от времени всхрапывали лошади. Тихо поднявшись, сделала пару шагов по направлению к речке, но была остановлена властными мужскими объятиями.
— Лин моя, — голос Кэла был бархатным и зовущим, стоя за моей спиной, он прижал меня к себе, давая ощутить силу его желания. Я выгнулась, чувствуя его, и застонала, когда он прикусил мочку уха, а затем принялся покрывать поцелуями шею. Горячие мужские руки скользнули под рубашку, погладили живот, а затем проникли чуть ниже, и я едва не вскрикнула от пронзившего меня спазма, шепча:
— Да, о да…
Издав глухой стон, Кэл подхватил меня на руки и отошел подальше от лагеря. За нами сомкнулись кусты, и мы оказались на поляне, заросшей высокой травой. Опустив меня на землю, он спросил только: «сейчас» и, получив мой судорожный кивок, сдвинул штаны и одним движением вошел, заставляя меня дугой выгнуться ему навстречу… Сейчас не было ни нежности, ни долгих ласк, одна бешеная, почти животная страсть. Мы сливались воедино в сумасшедшем ритме, снова и снова содрогаясь в пароксизмах удовольствия и ощущая себя великолепно и несомненно живыми, с каждым движением словно торжествуя победу над всеми, кто хотел разлучить нас…
— Любимая моя, — о, этот шепот, который искушает и сводит с ума, — прости, я не был ласков…
— Нам обоим было это нужно, и я хотела этого так же, как и ты, — шепнула в ответ, целуя его всюду, где могла дотянуться, — как же я соскучилась по тебе…
Еще один жаркий поцелуй, и он отстраняется, пытаясь справиться с дыханием:
— Радость моя, нам надо вернуться. Если друзья проснутся и не найдут нас там…
— Боишься, что найдут здесь и задразнят? — лукаво спросила я, снова потянувшись к нему.
— Ну если найдут здесь, то разве что позавидуют, — улыбнулся Кэл, — но я боюсь, что они могут решить, будто с нами случилось что-то плохое. Идем?
Я кивнула, Кэл встал, чуть пошатнувшись и рассмеявшись над своей неловкостью. Протянул мне руки, помогая подняться — я приняла его помощь с радостью, ноги слегка подкашивались, так что я покачнулась и тут же оказалась в кольце сильных рук:
— Все хорошо, родная?
— Все просто замечательно, — с жаром заверила я его, — чувствую себя словно заново родившейся.
— Так бывает. После битвы, боли и страха такое… торжество жизни, — ласково и одновременно с ноткой гордости улыбнулся он.
— Да, но… Дело не только в этом! Кэл, я чувствую свой Воздух, не могу им воспользоваться, но чувствую! А ты?
Он охнул, словно прислушался к себе и обратил на меня радостно засиявшие глаза:
— Да, магия вернулась! — и, лукаво усмехнувшись, добавил, — никогда не слышал, чтобы ее можно было возвратить таким… невероятно приятным образом…
Я чуть покраснела, а потом в голову пришла мысль, заставившая меня охнуть и залиться краской стыда.
— Лин, милая, что случилось?
Беспокойство в голосе любимого заставило меня помотать головой:
— Ничего, просто я подумала… Мы истощились до ауры, так? И еще тенарит… То есть заклинание, блокирующее эмоции, скорее всего просто перестало работать, а если так…
Он смутился:
— Если так… Нам остается только надеяться, что никто из наших друзей не проснулся. Пусть им лучше приснятся необыкновенно яркие сны… Не надо стыдиться того, что было, ладно?
— Я стыжусь не того, что было, а того, что совсем забыла о блокировке.
— Я тоже, — ласково улыбнулся он, — идем?
Когда мы вернулись, друзья еще спали. Поглядев на только начинавшее краснеть небо, я зевнула:
— Поспим еще, ладно?
Кэл кивнул, я опустилась на землю рядом с костром, он лег рядом и обнял меня со спины. Шепнул в самое ухо: «спи, чудо мое», и я почувствовала, как веки наливаются тяжестью.
Когда я вновь открыла глаза, солнце стояло уже высоко. Потянувшись, села и встретилась взглядом со смотревшим на меня Рейном:
— Доброе утро, соня, — весело приветствовал меня он, лукаво блестя синими глазами, — а скажи-ка нам, сестренка, почему у нас ночью были такие интересные сны? И почему к нам вернулась магия?
Я отвернулась, чувствуя, как краской смущения заалели щеки. Сигни подошла ко мне и села рядом, погладив меня по руке и укоризненно сказав:
— Рейн, зачем ты её смущаешь? Еще скажи, что вам было неприятно!
— Не-а, мне было завидно! — весело ответил тот, — правда, Лин, все хорошо, выше нос!
Я подняла глаза и оглядела с улыбкой смотревших на меня друзей. Неслышно подошедший Кэл насмешливо сказал:
— Вот найди себе невесту, и завидовать не придется!
— Ага, а если я хочу такую как Лин? — горестно заломил брови Рейн.
— Увы тебе, такой больше во всем Аллирэне нет, — совершенно серьезно заметил Кэл, целуя меня в висок.
— Все это весело, — прервал нас Раян, — но нам надо решить, что делать дальше.
— Мне надо умыться, — решительно встала я, — а пока я ничего не соображаю. И вообще, вы завтракали?
— Нет, еще не успели, — ответил Дойл, — давайте-ка сначала поедим, а то вы вечно за своими грандиозными планами поесть забываете, так и с голоду сдохнуть недолго!
Закончив завтрак, Раян оглядел нас и вдруг усмехнулся:
— Ну что, студенты, поздравляю вас с окончанием практики! Оценка «отлично»! А теперь вопрос — вы сможете снять браслеты?
Я задумчиво проговорила:
— Когда мы инициировались, ректор говорил про то, что силу полноценной звезды сдержать практически невозможно. Даже тогда тенарит отрезал нас от магии не полностью…
— Из-за эмоций, — подхватил Кэл, — значит, нужны сильные эмоции, чтобы снять браслеты. Лин, что ты предлагаешь?
— Вспомните то, что испытывали при нашем пленении, — подумав, предложила я друзьям, — тогда я чувствовала ваш гнев. И попытайтесь его словно выплеснуть…
Улыбки с лиц исчезли словно по мановению палочки волшебника. Я почувствовала, как постепенно в воздухе сгущалось напряжение, казалось, стало тяжелее дышать. Тяжелый гнев друзей ударил в мой разум, а с ним пришла сила: как когда-то в аудитории у магистра Даны, я увидела все нити Сил друзей и потянула их к себе, оплетая своим Воздухом. А потом в воздухе вдруг раздался беззвучный гром, запахло свежестью, и тенаритовые браслеты с глухим щелчком разомкнулись. С блаженным выдохом я отбросила их в сторону и, по-прежнему не выпуская нити Сил звезды, расстегнула браслеты на Раяне.
— Как же здорово! — с чувством сказал он, расправляя плечи, — у вас всех они расстегнулись?
Ответом ему были дружные кивки и улыбки. Раян вдруг нахмурился и сказал:
— Соберите их, надо будет сдать ректору. Интересно, откуда у эльфов столько тенарита?
— Вот и я думала о том же, — подхватила я, — возможно, они не зря заняли нейтральную позицию по поводу… конфликта на Даэрском полуострове?
— Эльфы и Таэршатт? Ты думаешь, что это возможно? — подошедший к нам Лан удивленно поднял брови.
— После событий последних лет я не удивлюсь ничему, друг мой, — послала я ему печальную улыбку, — а насчет твоего вопроса… Полагаю, не все эльфы, а только наиболее агрессивно настроенная часть их общества. Откровенно говоря, я не уверена, что Владыка в курсе того, что творят некоторые его подданные!
— Но клятва… — покачал головой Кэл.
— Клятва же не запрещает им проявлять инициативу, так? Она обязывает их следовать всем приказам и всемерно служить процветанию Эллориэсэля, вот они и служат… Как это сами понимают.