Ленка - другое дело. В роли жены он представлял ее слабо, но хотелось быть с ней рядом. Каждый день видеть озорную улыбку, смеяться в ответ на ее необидные колкости. Черт с ней, может, и женился бы.
-- Поторопился? Да ну, какое там! - мысли снова поползли по протоптанной колее. - Сама же была не против. И чего только потом заломалась? Коза упрямая! Чего она выкаблучивается? А! Этих, что ли, стесняется? - Роман задумался, припоминая детали вечера у костра. Натренированная операторская память услужливо, кадр за кадром, показывала картинку в действии. Ленка, внезапно прыгнувшая к нему на колени. Мягкая шерсть свитера и упругое сопротивление под ладонью. Облизнулся, видит око, а не по зубам.
-- Тоже мне, царевна Несмеяна, блин, корчит из себя! Фи свое показывает! Хотя, может, и правда постеснялась. Скорее всего. Надо будет еще разик попробовать? Хотя... за чем дело стало. Вот, прямо сейчас. Подождать только, пока уснут, -- Роман напряженно прислушался. -- Да если и не спят, что они мне?! Поймут. Должны понять, мужики же ведь. Не будут же они, в самом деле, мне палки в колесо ставить. Мужская солидарность, едрит твою налево...
Чудаков почти бесшумно сполз с лежака, несколько опасливых шагов, и склонился над свернувшейся в клубочек девушкой. Долго всматривался в ее лицо, пытаясь понять: спит она или нет. Легкое, безмятежное дыхание...
Глава 12.
Глава 12.
У нас свобода совести:
хочешь имей совесть, хочешь - не имей,
а хочешь - совесть тебя поимеет.
Народная мудрость.
Алена никогда не понимала и не признавала силу ритуалов. Начитанная девушка считала их самообманом, на который охотно идут слабые люди. А теперь ей самой не хватало... пусть не ритуалов, но привычных действий, которые выполняешь, не задумываясь, а без них сразу становится пусто и неуютно.
В детстве Ленка почти не капризничала, родители ей всегда вдумчиво растолковывали, почему следует делать так, а не иначе. Она слушала, понимала и делала. Став взрослой, по крайней мере, считая себя взрослой и самостоятельной, девушка сама для себя придумывала веские доводы в защиту «правильных» поступков.
«Ритуалы - убежище слабых».
Но, господи, как же ей сейчас не хватало чашки нагретого молока и ложечки меда. Всегда, прежде чем лечь спать, она выпивала молоко с медом. К этому ее приучил Владик. «Полезно для горла, особенно когда тексты начитываешь». Ритуальная чашка горячего медового молока...
Когда Ленка осознала, почему не может уснуть, она засмеялась. Беззвучный, истерический смех. Ночью на ломанном лапнике! под провонявшим бензином одеялом! в глухом лесу! без машины! и без связи! А ей, видите ли, молочка не предложили... Дура!
Алена обиженно всхлипнула. Плаксой она тоже не была. Гордо щеголяла разбитыми коленками и рассаженными локтями. Покоренные заборы, скрипящие под ногами пожарные лестницы, свобода запыленных чердаков, бьющий в лицо ветер и летящая доска скейтборда. Что за день сегодня? Ревет, не переставая, и по пустякам. Вот и сейчас снова слезы потекли...
Минус - материал в эфир не вышел. Плюс - бесперспективный сюжет, грозивший окончательным и бесповоротным срывом, получился в лучшем виде. Минус - хочется есть, и не жарко. Плюс -- от вынужденной голодовки фигуре только польза, а потом... это же приключение. Да какое! Минус - знать бы, когда все закончится, до утра так долго, а пока еще выберутся на дорогу, пока до города доедут, пока на работе отчитаешься. Домой бы, в горячую ванну с успокаивающим хвойным бальзамом. Минусы перевесили и слезы полились рекой.
Ветки немилосердно кололись. Лена поерзала, свернулась клубочком, повертелась сбоку на бок, подтянула колени к подбородку - лучше и теплее не стало... Снова захотелось заплакать, но слез уже не было. Лимит исчерпан... на неделю вперед... дней на пять точно.
Мысли мешались, путались. Переплетение проводков от наушников, тугой скомканный комок из десятка петелек и узелков. О работе думать не хотелось. Так и виделось перекошенное лицо Броля и желание «плеваться от отвращения» многократно возрастало. Припомнились приставания Романа, маслянистые глазки, бесцеремонные прикосновения. Навязчиво, слишком прямолинейно, и откровенно-непристойно. Впрочем, Чудаков давно клинья подбивал. Но его неровное дыхание и неразделенные чувства Ленку отнюдь не волновали. Пусть себе дышит, пусть себе чувствует. Если он не в ее вкусе, то о какой взаимности может идти речь? Однако совместный труд обязывает и к дежурной улыбке, и к дружеской благосклонности, а иногда, и к легкому кокетству. Если мужик не дурак, то сам все поймет правильно. Но гораздо удобнее и проще сделать каменно-непроницаемое лицо, и сохранять равнодушный нейтралитет. Все слишком просто и примитивно...