Роман не без основания считал себя эстетом именно в дамской отрасли. И хотя по жизни был изрядным лентяем, чувство красоты ему было отнюдь не чуждо. Приятные мысли отчасти сгладили события прошлой ночи. Синяки, когда лежишь без движения, тоже особых неудобств не доставляют, да и при взгляде на Аленку назойливым комариным зудением напоминал о себе стыд. Где-то на периферии сознания зародилась мерзкая мыслишка, что все-таки он был неправ, и не стоило так поступать с девчонкой. Ну, по крайней мере, кулаки распускать не следовало. Блин ядреный, и чего ж он так взбеленился? Можно было и ласково уломать. В городе он так напролом ни за какие коврижки с маком не попер бы, уговорил бы, ну, подпоил малость, насочинял бы обещаний с три короба. Много ли девке надо? А теперь что, заново к ней мосты ладить? Ленка-то, птица гордая, не погладишь - не даст. Э-э-э ладно, редька с хреном со сметаной. Авось и выйдет чего путного, а не сладится... так мало ли девок. Свет клином на Стреловой не сошелся, правда, и на прочих она не похожа. Есть в ней изюминка такая-этакая. Неприступная леди с манерами озорной девчонки.
С раздумий о женской привлекательности оператор переключился на окружающие природные красоты, и едва не захлебнулся от нахлынувшего пессимизма. Внутри пусто, снаружи студено, со всех сторон лес дикий напирает с нехожеными партизанскими тропами, по которым ни один экстремал-путешественник в здравой памяти и твердом уме ползать не станет. Конечно, даже самый фанатичный пешкодрал по золотым опушкам да шелковистым муравушкам бродить станет да крупные шишечки-грибочки собирать в приятной близости от насиженных мест цивилизации. Еще лучше вдоль оживленных шоссейных дорог, где и маршрутные автобусы останавливаются, и шашлычные-кафейные имеются, и другой сервис ненавязчивый. А здесь уже второй день лес и ничего кроме леса.
-- Да едрит вашу налево, направо и на все остальные четыре стороны! Сколько мы здесь ходим, и когда в конце-концов выберемся из этой долбанной чащи?! - последнюю мысль Роман озвучил вслух и притом достаточно громко.
-- Кабы знал, сказал, -- равнодушно откликнулся Вадик. Боль в натруженных коленях с лихвой перекрывала прочие ощущения.
-- Но не могли мы так заехать далеко! Не могли! - Роман рывком поднялся. - Ты с какой скоростью гнал?
-- Да не гнал, тянул не больше сорока, -- Прохоров говорил почти не разжимая губ.
-- Может заблудились? - осторожно вякнул Невера.
-- Ты... провожатый недоделанный... завянь лучше!... - окрысился Чудаков, и снова обернулся к водителю, -- вспоминай, сворачивал где?!
-- Мы на трассе только крутились, то вперед, то назад. А потом на второстепенную дорогу съехали и дальше только по прямой... с полчаса не больше. Там асфальт битый, я и притормозил, чтобы дно не царапать, -- Андрей припоминал детали, прикрыв глаза. - Пока вы снимали, я еще развернулся, -- парень стал водить рукой по ноге, показывая, как разворачивался, -- в четыре приема, иначе там было не выкрутиться - узко. Потом двинулись назад, медленно. И я увидел, что мы по какой-то тропинке лесной едем, и бензин кончился.
-- А разворачивался ты на дороге или на траве? - резонно спросил Влад.
-- Не помню, -- покачал головой Андрей, -- так и вы же там ходили...
Серов нахмурился, Роман даже ладонью по лбу пошлепал, но нужные воспоминания на стук не отозвались.
-- Елки-палки-рыжие-моталки, -- выбранился Чудаков, и протянул преувеличенно добрым голосом: -- Тошенька?
-- Я внимания не обратил, -- пропыхтел Невера, -- к интервью готовился. Волновался.
-- Аленка заметила, что солнца нет, -- уточнил Влад, -- но отсняться торопились, и как-то выпустили это из виду.
-- Точно! И дорога исчезла! - оператор нервно сделал несколько шагов, остановился, опустился на корточки, -- так что же это такое?