-- Какая на хрен геометрия? -- взбеленился Роман, -- дорогу бы хоть какую найти! Или дом! Или вообще человека живого!
-- Пожалуй, рано ты нас в мертвецы зачисляешь, -- буркнул Влад. - Без жратвы человек пару недель протянуть может. А с водой... надо было пить из той лужи, козленочком тебе стать не грозит, - репортер помолчал и весомо припечатал: -- потому что ты и так знатный козел.
-- Поумничай! Давно зубы не считал? - Роман огрызнулся, но как-то вяло...
...Канаву с мутноватой водой первым обнаружил Антон, он ступил неудачно - нога и поехала, ботинок макнул почти по щиколотку, хорошо, что равновесие удержал. А то бы плюхал мокрым по колено. Андрей подошел, осторожно прощупывая каждый шаг, присел, разгреб опавшие листья, под которыми и воду-то было не разглядеть. Зачерпнул, понюхал. Вода пахла мхом и немного болотом. Но выбирать не приходилось. Сгодилась прихваченная им на всякий случай пластиковая бутылка, из которой еще утром допили остатки хлорированной водопроводной жидкости. Аленка пожертвовала платок. Закрытое в четыре слоя ткани горлышко бутли медленно со всхлюпом выпускало воздух. Напились по очереди, закочевряжился только Роман. Андрей снова опустил бутылку в воду - набрать про запас. Так через пару часов оператор сам попросил пить, и оприходовал едва ли не треть драгоценного напитка.
Когда после ночевки они выбирались на поиски трассы, Прохоров оказался самым предусмотрительным. За пояс джинсов он сунул молоток, почти пустую тубу кинул в пакет, туда же затолкал и отсыревшее одеяло. В ответ на недоуменные взгляды пояснил: мало ли что. Рассказывать о нехорошем, просто паршивом, предчувствии, которое грызло его еще с вечера, он не собирался. Не хотелось бы выслушивать обидные хохмы о собственной мнительности, когда все закончится. Если все закончится нормально.
Одеяло, отяжелевшее от сырости и почти не дающее тепла, вскоре перекочевало на плечи Аленке. Под вечер в бутылке заплескалась вода. Андрей с почти мистическим ужасом ожидал, когда и для чего понадобится молоток.
Но пока все было благополучно. Если можно применить это слащавое словечко к окружающей обстановке: четверо измученных мужиков и девушка, заблудившиеся в нехоженом лесу. Все-таки думать, что они просто заплутали было как-то спокойнее, чем строить бредовые гипотезы о временных телепортациях.
-- Антон, а ты когда после шашлыка прогуливался и набрел на этот свет, тебе ничего подозрительным не показалось? - впервые нормально обратился Роман к Невере.
-- Да нет, -- горе-проводник опасливо отодвинулся, -- лес как лес. Обычный. Деревья рядами посажены. Бурелом убран. Под кустами бутылки валяются и прочий мусор.
-- И долго ты на шоссе выходил?
-- Прилично, -- Антон поежился, -- я же леса совсем не знаю. Кружил на одном месте, пока свет, как от фар, не увидел. Побежал на огонек и выскочил на асфальт, там указатель был. Двинулся по дороге, раза два повернул, и вышел на трассу. Потом меня какой-то дальнобойщик подобрал и до кольцевой подкинул, -- Невера раз в десятый пересказывал свои ночные приключения, но последняя версия была самой краткой и лишенной всех душещипательных подробностей.
-- Сколько до города было? - Антон непонимающе пожал плечами и Андрей пояснил: -- На указателе какие циферки стояли?
-- Двадцать восемь. А что?
-- Ничего, -- Прохоров потер лоб, припоминая, -- мы проехали этот указатель. Я еще подумал тогда, что если бы развернуться через полчаса можно дома быть.
-- Так и надо было разворачиваться, -- не утерпел Роман.
-- И еще километров пять, потом остановились, вы начали снимать. Когда возвращались, мы отмотали кэмэ семь-восемь, прежде чем бак опустел. Но знака не было. В среднем, за час человек проходит четыре с половиной - пять тысяч метров. Топали мы сегодня часов девять, даже с учетом лесной дороги, должны были пройти... -- Андрей закусил губу, подсчитывая, и выдал итог, -- двадцать пять или даже все тридцать километров! Тридцать! Да мы до города уже пешком бы добрались, по крайней мере до окраины! Направление-то правильное!
-- Ты вот мне ответь, друг сердечный, отчего у тебя бензина так мало было? - от логичных рассуждений водителя кошки, скребущиеся на душе Влада, мигом выросли до размера нехилого тигра.