Славен...
Под новой стих она незаметно заснула. Странный сон, невнятный, пугающий. Дорога, ровная, прямая, как стрела. По обе стороны деревья высокие. А какие и не разобрать - очень уж быстро мимо проносятся, мелькают за окнами автомобиля. Машина? Тогда понятно, откуда скорость такая, бешеная. Кто водитель - неизвестно, но педаль газа явно в пол вдавлена. Вперед, стремительно, еще быстрее. За окошком уже и не лес даже, а сплошная зелено-золотисто-алая стена. А на острие дороги зависло солнце. Красное, закатное, невероятно огромное, огненное. Оно приближалось с немыслимой скоростью и вдруг в какой-то момент застыло прямо над головой... Над головой?! Такого не может быть!..
****
Самый простой способ возненавидеть любимый мотивчик - сделать его звонком будильника. «Последняя осень»... Да осень, но, увы, не последняя. С каким наслаждением Роман прихлопнул бы этот ненавистный предметец с оглушительным музыкальным сопровождением, сбросил с отвесной скалы, утопил в океанической впадине, или просто-напросто выкинул в форточку. С детства не любил рано вставать. На будильник, в третий раз запевший о том, как уходят в последнюю осень поэты, Чудаков посмотрел как на кровного врага. Ничуть не смутившись, тот продолжил свою партию, поведал «о закрытых ставнях», Роман сердито нашаривал тапки. При упоминании «о замерзшем лете», Чудакову стало совсем тоскливо, два быстрых шага по комнате, решительный взмах рукой - и мелодия замолкла на словах «Осталась любовь».
Любовь в его жизни тоже была. Уже не первая, неразделенная, и не взаимная. Честно говоря, он сам не мог разобраться, то ли любит, то ли нет. Скорее уж пародия на служебный роман. Вместо посещения дорого ресторана - перекус в перерыве, на скорую руку, в кафешке. Разнообразная культурная жизнь: совместные визиты в театр на премьеру, на концерт популярной группы - ограничивалась тремя плановыми часами съемки. Ленок суетится с микрофоном, заводит новые знакомства, а он, как идиот, с тяжелой камерой и громоздким штативом шкандыбает следом. Попробовал как-то пригласить девушку в кино, а она в ответ вытащила свой объемный ежедневник, быстренько пролистала его и сказала, что вечером у них съемки нет. А в кино они идут в следующую среду на юбилей какого-то там супер-пупер режиссера. Романтика, блин горелый.
Роман поплелся на кухню, лениво включил электрочайник. Тот обиженно зашипел - воды на донышке меньше чайной ложки. Налил фильтрованную апатичную жидкость, поставил на подставку, кое-как ополоснул чашку, прочая посуда покорно дожидалась своей очереди, едва умещаясь в раковине. Щедро насыпал кофе, гадость растворимая. Хотя и хотелось побаловать себя, любимого, настоящим, крепко заваренным кофейком, но ни времени, а пуще того желания возиться не было. Чайник пикнул, Роман, не вставая со стула, потянулся, подхватил за ручку, плеснул кипятка, размешал. Хорошо так посидеть за чашечкой коричневатой жидкости, пофилософствовать. Только вот плохо, что минут через двадцать надо стоять как штык на остановке, в конце очереди на маршрутку, либо втискиваться в переполненный автобус, где каждый считает свои долгом пхнуть в бок или наступить на ногу, а то и окатить плотной волной вчерашнего перегара или пота. Потом целый день таскаться с камерой, выслушивая назойливые команды от корреспондентов, ладно еще по делу, а чаще так, чисто для вида, чтобы показать, кто в группе главный. Летишь куда пошлют, язык на плечо заложивши, промокший, замерзший, голодный, уставший, замученный. Неудивительно, что мужики после трудового дня по очереди в магазин бегают. Посидеть, выпить, обсудить все сплетни, хуже баб языками треплют, - тоска зеленая.
Взятый за основу принцип «От жизни надо брать все!» срабатывал не всегда, не везде, и не со всеми. Почти пять лет назад, когда дружок на телек устроил, думал - все, наконец-то в жизни повезло, нашел дело по душе, где можно раскрыться творчески и всесторонне, получая за это неплохие деньги. Мечты наивные развеялись очень быстро. И полгода не прошло, а Роман уже на собственной шкуре познал, все прелести телеоператорского искусства. Начальство занимается самодурством, журналистки сплошь «звезды» в крайней степени стервозности, коллеги сплетничают почем зря. К тому же, как ни работай, а всегда найдется козел, который трудится гораздо меньше, а получает на порядок выше.
Единственный светлый момент в трудовых буднях, кроме дней зарплаты и аванса, это Аленка. Веселая, улыбчивая, такой светлый человечек на солнечных батарейках с неисчерпаемым зарядом энергии. Никогда не командует, только просит вежливо, если чего-то не выходит, мордашка сразу такой грустной становится, и ямочки на щечках пропадают. Все операторы не любят молодых, неопытных, и горящих пламенным энтузиазмом журналистов, он не исключение. Но с Аленкой получилось иначе. Рома сам стал стараться получше снять, выискивал поярче ракурсы, работал тщательнее со светом, проверял как пишется звук синхрона, старательно выстраивал кадр, внимательно выслушивал все ее указания. Может, действительно любовь. Правда, Ленок этого или не замечает, или не хочет замечать. Нет, скорее не замечает, все ж таки ей двадцать один год, да и в голове сплошное творчество. И еще литература, о которой они как-то и беседовали больше сорока минут, зимой, пока ожидали машину после вечерней съемки. Аленка оказалась весьма эрудированной, и Роман, чтобы не уронить себя в ее глазах, перешел на стишата собственного сочинения. Было дело, пописывал по молодости лет, и до сих пор бережно хранил записи где-то в закромах письменного стола. Ленок внимательно слушала, Роман уже приободрился. Однако продолжения история пока не имела, и сближения душ не произошло.