А недавно разговор мамы с Зойкой подслушал. Оказывается, Зая уже похлопотала, чтобы способного братика взяли в штат. Лерочка, естественно, была на восьмом небе от счастья. Витек же как представил себе, что изо дня в день он будет трудиться во имя высоких журналистских идеалов под строгим контролем родственницы, так вообще от переизбытка чувств захотел застрелиться веником, которым старательно подметал пол. Жаль, что в уборочном агрегате пороха не хватило, да и прутики оказались холостыми. Но измочалил ни в чем не повинную метелку основательно, пришлось покупать новую.
Доказывать свое право на самостоятельное существование выпало в жестоких боях. По просьбе тети, Зоя инспектировала братца каждые полчаса: где находится, что делает, пообедал ли. Об отношениях незаменимой секретарши генерального директора и смазливенького практиканта знали все сотрудники, но об истинно родственных чувствах не догадывался никто. Заинька четко отслеживала, чтобы мальчика отправляли практиковаться только на мирных сюжетах: выставки современной живописи, творчество писателей, показы мод, концерты высококлассической музыки. Витька изо всех сил рвался на криминальные выезды, в рейды с представителями правопорядка, на скандальные события. Но наживать себе столь опасного врага в лице Заи никто по доброй воле и здравому рассудку не планировал.
Проиграв сражение на поле социальной безопасности и всеобщей справедливости, Витька открыл новую сферу применения своих многочисленных талантов: поп-культура. Его кумиром стал ироничный Влад Серов. Легенда современной светской хроники к практикантам относился равнодушно, но до общения снисходил. Витек с гордостью всем встречным и поперечным рассказывал по пять раз, как он ездит на съемки «Серой вечеринки». Восторгам не было предела. Влад особо не ругался и не критиковал, его единственным пожеланием было: не путаться под ногами. Эту инструкцию Витька выполнял сносно, зато ему никто не мешал именовать себе молодым телережиссером и заводить славные знакомства с начинающими певичками. Идеальность модельной внешности и воинственного макияжа, и минимум голоса. Впрочем, поглядеть на девушек было приятно, а слушать их вокальные потуги Виктор и не собирался. Лафа закончилась вместе с исчезновением Владика.
Разрешение на журналистское расследование Витька выбивал не ради карьерных перспектив. Просто Влад был классным парнем, легко мог угостить пивом, щедро одаривал пригласительными на престижные вечеринки и бонусами в дорогие клубы, а еще он был практически единственным, кто не докладывал Заиньке о похождениях Виктора Климова. А это в глазах Вити было вообще вершиной героического подвига и небывалого человеколюбия.
Заинька перестала покидать свое рабочее место под предлогом служебной занятости, и с бдительностью цепного пса караулила настойчивого братца. И с каждым разом выдворяла его из приемной генерального со все меньшим пиететом. Но семейного упорства Виктору тоже было не занимать. Парень облюбовал себе наблюдательный пункт в мужском туалете, из приоткрытой двери которого отлично просматривался весь коридор. И по-максимуму использовал кратковременные отлучки Зои. Еще он регулярно подстерегал Броля на крылечке в начале и в конце рабочего дня. Стратегию уговоров Климов применял незамысловатую. Вся база аргументации вертелась вокруг журналисткой солидарности и долга перед товарищами, но цветастость речей постоянно совершенствовалась. В конечном счете Броль расчувствовался, проникся и дал высочайшее соизволение. Получив добро от руководства, Виктор отхватил в придачу и жуткую головомойку от Заиньки. Но даже ссора не омрачила радость желанной и долгожданной победы.
Три часа Витька мок под дождем, безуспешно махая рукой проезжающим машинам. Энтузиазм уже был на излете, когда его наконец-то согласились подвезти к приблизительно нужному месту. Водитель оказался из категории чрезвычайно болтливых пенсионеров-дачников. Он ласково называла пассажира «сынок» и в подробностях расписывал, как за лето перекрыл крышу сарая и поставил новую теплицу на будущий год. Виктор вежливо кивал, хотя он предпочел бы расплатиться деньгами, чем своими ушами. Точных координат цели не было, но с перекрестка, где его высадили до предполагаемого места исчезновения съемочной группы, было с полдесятка километров. Хлюпая промокшими кроссовками Витька считал шаги. Деревья на пару с ветром обильно орошали путешественника дождевыми струйками и золотисто-алыми листьями. Телефонный навигатор с завидным упорством посылал парня то в непролазные крапивные заросли, то в алчно чвакающую лужу, то двухметровые завалы бурелома. Если бы не такая мокреча, прогулка могла бы доставить хоть какое-то наслаждение. Восхищаться красотами природы не хотелось, расследования и славы душа тоже уже не жаждала. Зато тело всевозможными способами намекало на то, что неплохо бы подкрепиться, просушиться и выпить чего-нибудь горяченького.