— Добрый день, давайте знакомиться! — бодренько начал мужчина, а увидев заинтересованный взгляд женщины, про себя поморщился, он-то надеялся, что поедут вдвоем. — Меня зовут Марк Викторович. — Создавая сразу дистанцию между собой и этой, третьей лишней.
— Лидия…
— А по отчеству?
— Сергеевна, — сказала Лида, понимая, что запросто с таким мужиком общаться не получится.
— Алена Игоревна.
— Вот и хорошо, кто куда едет?
— Я — до Москвы, — ответила Лида, Алена же вздохнула:
— До Минска.
Марк обрадовался — будет время пообщаться с чем-то зацепившей его женщиной. Женщина немного погодя вышла в коридор, встала у окна и задумчиво смотрела на проплывающие мимо голые деревья, нахмуренное небо, съежившиеся в ожидании непогоды домишки, и вздрогнула, когда над головой раздался голос Марка:
— Нивы сжаты, рощи голы, от воды туман и сырость…
Лида механически продолжила:
— Колесом за сини горы солнце тихое скатилось. Дремлет взрытая дорога, ей сегодня примечталось, что совсем-совсем немного ждать зимы седой осталось!
— Любите стихи?
Лида пожала плечами:
— Даже и не скажу, знаете, в замужестве как-то не до стихов было… В школе, помнится, в десятом, воевали с любимой учительницей, доказывая ей, любительнице Маяковского, что Есенинские стихи — это поэззия, а — Маяковский — это как стучать молотком по железу.
— Маяковский — это «Читайте, завидуйте я — гражданин Советского Союза?» — улыбнулся Марк.
— Не только… — Лида на минутку задумалась. — Товарищ Ленин, я Вам докладываю и не по службе, а по душе. Товарищ Ленин, работа адова будет сделана и делается уже!!
— Серьезно!! — опять улыбнулся Марк, а Лида удивилась — куда делся тот стервозный мужик? У этого, оказалось, имеется славная улыбка.
— Я Маяковского увы, не помню, но вот Пушкина, Блока — это да. Да ещё будучи в Стамбуле, вспомнил две строчки Есенина:
— Никогда я не был на Босфоре, ты меня не спрашивай о нем.
— А какой он, Босфор? — спросила Лида.
— Разный, бывает тихий спокойный, бывает и сердитый, самое узкое место 680 метров, самое широкое около трех километров. Со стороны Мраморного частенько стоит очередь из кораблей — ждут разрешения на проход. Знаете, такая наползающая дымка вечернего тумана, и силуэты кораблей стоящих друг за другом, в самом проливе частенько серый сторожевик стоит. Если смотреть с пролива, то европейская часть города намного больше впечатляет, по берегу много дворцов, интересных построек. На азиатской стороне трех-четырехэтажные виллы богачей у самой воды стоят, стоимость этих особняков зашкаливает. Ещё у Европейского берега стоит красавица яхта Ататюрка. У меня в планшете есть кое какие фотографии, вечером покажу, хотите? Я там в командировке был, вот сумел пару вечеров выкроить — побродить по городу, прокатился на катере по Босфору.
— Красивый город?
— Да, но движение в нем напоминает муравейник, впрочем, это на востоке везде так. Красивый, необычный, много мечетей с минаретами, будят по утрам своими молитвами, можно будильник не заводить! Больше всего очаровал Египетский рынок — со специями, это что-то!! Я очень много всяких приправ набрал своим ребятам, рады будут, на нашем крайнем севере и южные приправы — замечательно.
Марк спешил, очень мало времени было у него, ему надо было всенепременно хотя бы телефон её узнать, на большее рассчитывать не приходилось, а ему так не хотелось, чего не было по отношению к женщинам с очень давних пор, отпустить и упустить эту усталую, чем-то опечаленную женщину. Он сам не понимал, зачем это ему надо, но вот надо.
У неё зазвонил телефон, она, взглянув на дисплей, мгновенно преобразилась, разулыбалась и враз помолодела:
— Извините! Да, Андрей? Нет, все нормально, уже в поезде. Хорошо, конечно!
Марк помрачнел — похоже, пролёт.
А последние её слова легли бальзамом на душу:
— Да, пока! Целую, сынка!!
Поезд притормаживал на какой-то станции, мимо окон проплывал перрон и одинокая старушка с ведром шикарных хризантем.
— Какие красивые цветы! — восхитилась Лида.
Марк как-то резко рванул к выходу из вагона, она недоуменно посмотрела ему вслед, мало ли… Поезд, постояв минут пять, потихоньку тронулся, Марка все не было:
— Отстал что ли? — Заволновалась Лида и собралась идти к проводнику, когда с противоположной от выхода стороны вагона показался растрепанный Марк… с цветами в небольшом оцинкованном ведре.