Поехали в ресторан, проверить все ли уже подготовлено, потом выбирали букет для Катюшки, потом уже и в ЗАГС пора пришла ехать.
Вот тут-то и вытаращила глаза дама, которая поздравляла молодых, даже слегка запнулась, увидев поменявшихся местами молодых и пару средних лет. После объявления молодых мужем и женой, негромко сказала сияющей, радостной за сына, Лиде:
— Много чего было у нас, но вот так — впервые!! Поздравляю вас с двумя образовавшимися семьями!
Молодые уехали фотографироваться, у подъезда опять же неугомонная Светка с соседками натянули ленты, приготовили тазик для выкупа, суетились, посмеивались. Лидуня с Марком вышли с караваем — встречать подъезжающих молодых. Конечно же, от каравая больший кус откусил Андрюха, смеясь:
— Жена, да убоится мужа своего!
На что счастливая Катюшка ответила:
— Муж голова, жена — шея, куда хочу, туда и верчу!
Бабуля, совсем ещё не старая женщина, вытирала счастливые слезы. В ресторане было весело, какие-то конкурсы, очень заводной и веселый тамада, плясали до упаду. Лида уморилась и присела, вытянув ноги.
— Что, милая? — рядом плюхнулся подуставший Марк.
— Может, мы уже домой, пока переоденемся, там уже и в аэропорт пора??
— Тоже так хотел предложить!
Распрощались с молодежью, Светка, уцепившаяся за свидетеля, только издали помахала им ручкой и послала воздушные поцелуи, сын же собрал все подарки и букеты:
— Мам, заберите!! А то половину растеряем!
— Хорошо!
Дома, быстренько переодевшись, Лида взялась расставлять букеты по вазам и банкам, любуясь ими и нюхая все подряд. Потом стала доставать из одного пакета коробку с явно посудой — побрякивало в ней, решила проверить, не разбилось ли чего. Красивый набор тарелок был целым, а в пакете обнаружилась ещё одна прямоугольная, сантиметров двадцати коробочка, с приклеенной сверху напечатанной на принтере бумажкой:
— Для Костаревой Л.С.
— Надо же, как-то странно подарок для меня в сыновых подарках?
Отклеила скотч, открыла, и охнув, обессиленно опустилась на стул — ноги враз отнялись.
Марк, уже переодевшийся, заглянул на кухню:
— Что-то ты заст… что, Лидуня?? Что случилось? — рванулся он к обессиленно сидевшей, сгорбившейся жене. — Что, милая, что?
Она подняла залитое слезами лицо и молча протянула ему коробочку. В ней лежал браслет, широкий такой, темного серебра, явно старинной работы, причудливой резьбы и с голубыми камешками.
— Браслет, ну и что? — Повертел аккуратную карточку с одним словом: «С ЛЮБОВЬЮ!»
— Что ты плачешь?
А Лида зарыдала в голос:
— Лешка! Это он прислал браслет!
— Но почему ты так решила?
— Лешка! — плакала Лида, — только он и Андрейка знали мою давнюю мечту — иметь жесткий браслет с лазуритом! Сыночек, неужели ты живой, сыночка!
Марк молча взял её на руки, отнес на диван и, не отпуская, сел с нею.
— Лидунь, тут два варианта. Он где-то живет, но объявиться не может — криминал, он, сама знаешь… А второй вариант… может, у кого-то оставлял этот браслет?? Нет, если бы оставлял, давно бы на день рождения переслали… Значит, что? Значит, жив наш второй сын, и не надо его оплакивать.
— Господи! — плакала Лида, — Лешка, мальчик мой. Пусть не вижу тебя, но так хочу верить, что живой!!
— Милая, ну не плачь, но говорить про него, даже твоей проверенной Светке нельзя. Андрею вот только, и все. Нам чужое внимание не нужно, да и подводить второго сына нельзя.
— Как у тебя лихо получается! — все ещё шмыгая носом сказал Лида.
— Что, лихо?
— Ребят моих сынами называть!
— Я женился на тебе — значит, они и мои сыны, не обсуждается. Так, вытираемся, сморкаемся, умываемся и собираемся, скоро такси подойдет.
— Не умею, я… — вздохнула Лида.
— Что не умеешь?
— Реветь красиво, вот нос распух, шмыгаю, жаана называется.
— Я очень надеюсь, что плакать ты станешь только от радости, пусть это будут последние твои горькие рыдания!
ГЛАВА 9
Решили пока ничего не говорить Андрею — пусть не волнуется раньше времени, хорошо отдохнет с Катюшкой. Та ещё ни разу не была в Москве, и ей хотелось увидеть многое.
Лида, едва самолет взлетел, уснула на плече Марка и проспала, бессовестная, всю дорогу. А Марк прижимаясь щекой к макушке теперь жены, размышлял и только сейчас, после её такого горького плача, конкретно понял, как лихо ей было все эти годы — не знать ничего о сыне, гнать от себя мысли о его гибели и таить безумную, с каждым годом тающую надежду, что он, может быть, жив, где-то. Он и так и сяк крутил этот вот персональный подарок.