— Мам, Лешка!!
Он не спрашивал, он утверждал. И Лида поверила, поверила, что жив её хулиганистый непредсказуемый сынок.
— Мам, — сглотнул сын, — эта падла в ботах объявиться не может, откуда-то точно узнал про наши свадьбы и не выдержал!
— А не может быть, что кто-то просто долго держал этот браслет у себя??
— Мам, ты что Лешку не знаешь, он же никогда долго выжидать не умел. Мам, поверь моему чутью, я его с рождения знаю, как облупленного, ух как бы я ему рожу начистил, с огромным удовольствием, от всей, как говорится, души, за тебя, за твои слезы, за тоску по нему, сволочуге, и твою и мою!! Гад он, но живой, мам. Поверь мне!
— Сын, но говорить о нем… — начал Марк.
— Марк, я большой мальчик и кой чего повидавший, знаем мы трое и все! Мам, ну что ты плачешь?
— От радости, Андрюш, я сомневалась немного, но ты так уверенно говоришь, что он… — у неё дрогнул голос, — живой. Сынка, это же…
— Мам, но если когда увидим его, рожу я ему набок точно сворочу. А ты не смей вступаться!
— Марк, пойдем по чуть-чуть коньячку за обретение надежды про блудного сына! Ма, ты с нами??
ГЛАВА 10
Как радовался Петя поездке на море, он научился плавать и с восторгом по десять раз на дню приставал к маме, показывая и поясняя, как он будет плавать! Мать как-то странно поддакивала, и собирала много вещей с собой. Даже полупьяный дед удивлялся:
— Ты что-то как на год собираешься.
— Не твое дело! — бурчала мамка.
Поехали в аэропорт, дед перед самым отъездом сунул внуку две бумажки по пять тысяч.
— Спрячь подальше, мало ли — пригодится, этой… жабе не говори.
— Куда, дед?
Дед как-то ловко подпорол пояс джинсовых шортиков внука и засунул туда свернутые деньги.
— Учись, мелкий!!
Дильшот поехал вроде провожать, но почему-то у него тоже оказался билет на самолет. Мамка сияла, что-то радостно говорила, а когда прошли всяких серьезных дяденек и такие ворота, как рентген, начались странности.
Подошли к табло где горели буквы «Выход номер пять» и ниже сколько-то цифр, и написано — Душанбе.
— Мам, почему какой-то душамбе, а не Варна? — любопытный ребенок хотел знать.
— Видишь ли, Петенька, мы сначала полетим к Димке, погостим у него, а потом на море.
— Но, мам, я же так хочу плавать! — зарыдал было Петенька.
— Ты, здаровый мужик, чего ноеш? — как-то зло сказал Дильшот. — Иди умивайся, не позор меня перед народом!!!
Петька сквозь слезы огляделся — вокруг, и правда, были одни темноволосые, смуглые дядьки, а мамка как-то сильно радовалась, пыталась говорить какие-то таджикские слова. Всхлипывающего Петьку Дильшот впихнул в туалет, а сам остался ждать у входа. Петька, как его кто подтолкнул, в кабинке шустро набрал деда:
— Дед, мы в какое-то душамбе что ли летим, мамка сказала, что потом на море!
Дед заплетающимся языком сказал:
— Ниче не понял, ты мне смску напиши!
Вот и написал Петька ему и Шурику… Потом утер зареванное лицо и покорно пошел на выход, думая про себя нелегкую думу — как спрятать телефон и куда? Хватило у ребенка ума, в отличие от восторженно прижимающейся к Димке мамки, понять, что что-то не так. И в самолете его озарило, телефон-то был старенький, такие уже и не выпускались, но исправно работающий. И пока летели, сумел-таки Петька распотрошить свою старую игрушку — «Тетрис» и всунуть под корпус телефон.
На него никто не обращал особого внимания, ну сидит играется, не ноет и ладно. Петька пошел в туалет, вышел оттуда и, скривив лицо, сказал мамке:
— Телефон уронил в туалет, он смылся!!
Дома бы мамка начала орать, а тут, вся в предвкушении, только и сказала:
— Ладно, он старый был, Димка новый купит, правда, Дим??
Тот, странно взгянув на неё, кивнул.
— Да!
Таджикистан встретил их жарой. Сухой жаркий воздух опалил сразу, и Петька закашлялся, мамка, восторженно озираясь, всунула ему в руки ингалятор, потянула его за руку в автобус. Пока получали багаж, пока добрались до стоянки машин, Петька сто раз вспотел, выпил море воды, мамка же восторженно ахала и охала, глядя на проносящиеся за окнами красоты страны. Ехали как-то долго, все больше в подъем, пацана укачало, он привалившись к мамке уснул, проснулся уже под вечер, в пропотевшей футболке, весь вялый. Едва переставляя ноги, зашел в какой-то дом и полусонный, слабо поднимал руки и ноги, пока мамка его мыла. Потом он опять спал, потом были какие-то ещё поездки, они все время куда-то ехали, он, вяло пожевав что-то, опять спал. Мамка говорила: