— Мик, опять получил? Не лезь к ней, успеешь!..
Она опять бежала, гнались за ней страшные бородатые рожи, рвалась из чьих-то удерживающих её рук, кричала:
— Петь, Петька, беги, беги!
А руки все удерживали её, и мужской голос что-то говорил, совсем обессилев, она затихла, краем сознания услышала:
— Все, все, успокойся, поспи мы с тобой всех спасем, непременно!
И было в этом мужском голосе такое надежное обещание, что Маринка поверила, проваливаясь в сон. Проснулась как-то враз, от солнца, что через окно любопытно заглядывало ей в лицо. Первое, на что упал взгляд — нарисованное на светлой бревенчатой стене, улыбающееся солнышко, этакий увеличенный смайлик.
— Дети здесь живут, наверное?
Возле руки, кто-то громко задышал, Маринка перевела взгляд вниз — сидело рядом большое… что-то, Маринка не успела испугаться, как это что-то радостно по-собачьи взвизгнув, лизнуло шершавым языком её руку.
— Собака? Странная какая-то?? — подумала Маринка, собака опять лизнула руку, она погладила пса по морде, где-то хлопнула дверь, и мужской голос, сказал на так давно не слышанном, чистом русском, без всяких акцентов, языке.
— Мик, бродяга, ты опять?
Мик негромко гавкнул.
— Ты хочешь сказать..? — шаги стали ближе, и Маринка увидела мужчину средних лет. Высокий, худой, весь заросший седой бородой, он весело улыбнулся ей:
— Очнулась, Микова находка? Заставила нас подергаться-попотеть, да, Мик?
Пес радостно гавкнул, подтверждая.
— Давай-ка я тебя попою!
Мужчина ловко приподнял Маринку, подсунул ей за спину какой-то валик, и она полусидя-полулежа, слабыми руками пыталась удержать небольшую пиалку сама.
— Успеешь, обольешься вся сама-то.
Он ловко отобрал у неё пиалу, долил воды, поднес к её губам, Маринка жадно выпив её прохрипела:
— Ещё!!
И только выпив три пиалушки, смогла сказать:
— Спасибо!
Мужчина кивнул и спросил:
— И зачем ты, Микова находка, шла в Афганистан? Там дяди очень плохие водятся, замучили бы тебя.
— Ккуда? — удивилась Маринка. — Я просто…
— Убегала от кого-то? Дай угадаю: любимый мужчина привез познакомить с красотами своей страны, а здесь, оказалось, есть жена и восемь-десять ребятишек? И ты как бы лишняя и ненужная, а документы и деньги, увы, пропали?
Маринка кивнула:
— Примерно так!
Это та, прежняя Маринка тут же бы начала вываливать свои страдания и жалобы, эта же стала осторожной.
— «Да, мужик русский, но тоже бородач, может, он один из этих…» — её передернуло.
— Что, ногу дергает? Сейчас поменяем тебе повязку. Я свежие листья девясила принес, он, конечно, не так называется — кто скажет как, но помогает. Вон, твоя ступня, как бревно была, опухшая, сейчас совсем немного опухоли осталось, чудо-растение, я бы сказал.
Приговаривая так, он ловко размотал бинт у неё на ступне, протер ногу чем-то спиртовым, показал широкий листок.
— Вот, видишь, какой! — ловко примотал его, накрыл ногу и улыбнулся:
— Всё, надеюсь, через пару дней сможешь вставать.
— Мик! Ну, ты совсем!
Мик же уютно устроив свою морду у неё возле живота, только ухом дернул.
— Хороший пес, славный!
Маринка могла поклясться, что пес улыбается.
Мужчина хохотнул:
— В какой-то из жизней пес был мужчиной-ловеласом страшенным, очень уж он женщин любит, взял я его раз с собой, когда «в народ» ходил, он ни одной женщины не пропустил, всем хвостом вилял. Так, находка Микова, скажи как звать-то тебя?
— Марина!
— Ну, вот и хорошо, познакомились. Я Демид, а пёсик — Мик. Нашел тебя у той речушки Мик, далековато от нашего жилища, но сумели мы тебя дотащить, неделю ты с кем-то все воевала, плоховата была, тревожились мы оба, но знать, твоя миссия на земле ещё не закончена.
И видя, как помрачнела Марина, добавил:
— Давай-ка бульончику!
Налил в пиалу побольше ароматного бульона и, придерживая её, помогал Маринке выпить.
— Ну если не уснешь, то поговорим??
Маринка кивнула, а потом с удивлением поняла, что засыпает.
Проснулась уже, видимо, ранним утром, ещё небо было мутновато-серым, полежала, прислушиваясь к мерному мужскому дыханию, слышавшемуся неподалеку, пес пришлепал к ней и опять положил морду ей под руку. Она начала его гладить и опять уснула, проснулась теперь уже днем.
Повертела головой, разглядывая это необычное жилье, чисто деревенская горница, вспомнился ей фильм- сказка, что смотрела в далеком детстве. Веселые ситцевые занавески на окнах, светлые бревна, покрытые каким-то лаком, в углу большая настоящая русская печка добавляла ощущения нахождения в сказке, чисто, просторно. — «Если бы не боль и быль, — усмехнулась Маринка, — поверила бы, что так и есть!»