— Вот, Марина Николаевна, тебе и прилетело, сын тебя боится! — горько поняла она.
Вечером, когда пацаны уже спали, Коля, вздохнув и негромко поматерившись, сказал:
— Марин, ты это, не обижайся на него, это Валик уже был приспособленный к той жизни, а наш — избалованный, никого и ничего не слушавший, он попал в жуть, дай ему время. Он намного дольше в себя приходил, почему, думаешь, они на разных диванах не спят?? Петька один первое время боялся, да и кошмары часто снились, сам признавался:
— Проснусь, дед, когда эти рожи бородатые ко мне руки тянуть начинают, а рядом Валик сопит, пинается, бормочет чего-то, ну я и не боюсь уже. Валик — он лидер, а наш во всем за ним тянется. Подожди, Марин, я вот боюсь, как бы сегодня опять не приснилось чего, переволновался он сильно. Хорошо, что ты не сразу объявилась, не представляю, как бы он тогда тебя воспринял. Извини, это неприятно, но факт.
Маринка совсем сникла. Мальчишки рвались в деревню, там речка, велосипеды, ролики, теть Лида передала с дедом для них скейты, не терпелось их опробовать — обычные пацанские дела и проблемы. Уехали все четверо, Маринку теть Наташа пристроила на аптечный склад, собирать заказы, зарплата небольшая, но, самое главное, народу мало.
Пролетел август, Маринка по выходным тоже ездила в деревню, Петька уже не так дичился её, но все равно, не было уже того ребенка — он как-то интуитивно был всегда настороже.
— Петь, — не выдержала Маринка, — ты меня боишься?
— Не очень! — честно сказал сын. — Мам, извини, но я никуда никогда с тобой не пойду!
— Но почему? Я же, сынок, все поняла и тебе никогда-никогда плохого не сделаю.
Сынок по-старушечьи пригорюнился:
— Да знаю я! Валик всегда так говорит, но это где-то вот здесь, — ребенок коснулся сердца, — вот боюсь и все! Даже, не, я не бояка, просто вот мне кажется, что ты меня опять куда повезешь и там будут эти Димка, Зверь и бородачи! — он передернулся.
— Ох, — поникла Маринка.
— Мам, ты не плачь, я, правда, хотел с тобой как раньше, а что-то мешает.
Сходила Маринка на консультацию к психологу, та сказала, что потрясение сильное, вот и отразилось на детской неокрепшей психике страхом.
— Тут нужно время, детская память, она очень долго помнит все события, это как запечатленная в мозгу фотография. Я знаю женщину, ей шестьдесят пять, а она до мельчайших подробностей помнит, как отец бил мать, несмотря на то, что шестьдесят лет прошло. Ни в коем случае нельзя заострять внимание на этом, надоедать со своей любовью, надо ненавязчиво быть рядом, не давить на него — тут поможет только время и ваша выдержка. Понимаю, Вам самой нужна помощь психиатра, но с ребенком будьте очень осторожны, слишком мало времени прошло.
Маринка еле дождалась, когда в конце сентября, спустившийся со своих высот Демид, появился в скайпе. Она выложила ему все без утайки:
— Самое страшное, он меня как бы через стенку воспринимает, уроки делаем вместе, общаемся, что-то придумываем, смеемся, стоит мне его приобнять — сжимается весь. Валик, тот старается, наоборот, ко мне подлазит, как бы показывая, что я плохого не сделаю, а нет. Врач сказал — сидит это у него в подкорке. Он Шуру эту любит больше меня! — зарыдала Маринка. — Я представить такое не могла, думала, приеду, и будет все, как прежде! Спрашивала — ты меня боишься? Нет, но опасаюсь! Там было, казалось, невыносимо, а сейчас…
— Вот так, Демид, конкретно на своей шкуре поняла, как все может возвратиться. И все бессильны, нажимать, заставлять — это загубить его совсем. Он вроде и рядом, а повторюсь, как за стеной — она невидимая, но не пускает меня.
— Может, тебе чисто для разговоров какого-нибудь спутника завести, постарше, типа подушки?
— Издеваешься?
— Вполне серьезно!
— Вот так хреново, что ты далеко!!
— Я тебе сочувствую, но ты, мать, не дергайся. Правильно тебе психолог сказал — нужно время, ты не торопи его, пусть он сам определится, как раз в твоей ситуации торопиться — только навредить.
Демид ещё что-то говорил, а Маринка бездумно просто смотрела на него и успокаивалась от звука голоса.
— Эээ, красотка!! Не спи, замерзнешь!
— А? Задумалась я.
— Ничего себе, два месяца не разговаривали, а она и слушать не хочет! — притворно обиделся Демид. — Тут вот поклонник твой весь извертелся, хочешь увидеть-то??
Маринка аж заорала:
— Микушка, Мик! Мальчик мой ненаглядный, ты где?
И заполнила экран счастливая собачья морда, пришедшие как раз из школы пацаны с удивлением услышали из комнаты матери звонкий собачий лай. Осторожно заглянули и дружно засмеялись — с экрана ноутбука их радостно обгавкал смешной такой пес.