Глядя на счастливую Маринку, радовались и мальчишки, а Коля приглядывался. Они же не говорили Маринке, что вчера, то есть уже позавчера — полдня проторчали в аэропорту, встречали Демида с Миком. Как они все трое волновались, хотя и знали, что Демид выйдет не скоро — Мика-то в салон самолета нельзя было, летел в спецотсеке, пока его заберешь, пока вещи выгрузят. Да и кто знает, как перенёс пес такое путешествие. Когда Мика вывели, Демид только и сказал:
— Потерпи, дружище, скоро Маринку увидишь!!
А слово «Маринка» для Мика было волшебным, пес встряхнулся и резво потянул Демида вперед. Потом уже Демид расскажет Маринке, как приучал Мика к поводку и наморднику — опять же приговаривая:
— Нельзя иначе, к Маринке без этой упряжи не пустят! — и терпел пес, понимая.
Мальчишки, завидев Демида с Миком, дружно ломанулись к ним навстречу, притормозили, глядя с восторгом на собаку, а пес, обнюхав их и учуяв знакомый родной запах Маринки, завилял хвостом, принимая их. Точно так же был обнюхан и Коля, а в машине, где эта гадость-намордник был снят с него, он позволил себя и гладить, и обнимать ребятишкам. Конечно же поехали к Костаревым, Демид сразу сказал, что сюрприз должен так и остаться сюрпризом. Коля уже отметил, что мужик в полпинка с внуками подружился. Пацанам он тоже пришелся по душе, а уж «пес-смесь бульдога с носорогом», но ума великого, восхитил всех.
Лида и Арсюшка, оба сказали, что хотели бы такого вот умнейшего пса завести, может быть, Демид озадачится скрещиванием Мика?
— Явно в его крови чья-то благородная кровь затесалась! — утверждающе сказал Марк.
— Да, есть в нем от азиата, а так он по-таджикски «Точик-декхони», типа деревенский, но он не чисто деревенский — смесь. Я разговаривал с теми, у кого есть настоящие азиаты — похож по повадкам, окрасу, да затесалась вот чья-то кровь, явно мать была приблудная. А мне кроме этого бродяги никакой другой пес и не нужен, мы с ним оба бедолагами были, когда встретились.
В целом Коле этот мужик был по душе, но надо было приглядеться как они с Маринкой общаться станут.
Вот и увидел, Маринка сияла, глядя и на собаку, и на Демида. Псу, правда, больше обнимашек досталось, но Демид — мужик серьезный, не будет же он слюнявиться как Мик. Куда делась его немногословная, унылая девка — она сияла как люстра, хохотала, тормошила пацанов. И отпускала Колю тревога:
— Надо с мужиком конкретно поговорить! — подумал он, споро одеваясь.
Салюты пускать и потом на центральную площадь собрались все. Пес опять удивил, спокойно сидел у ног Демида в этом шуме и грохоте, а на площадь не пошел — уперся всеми лапами. Не нравилось ему многолюдье, да и перелет тоже сказывался. Коля радостно потер руки:
— Вы, это, идите. А мы с мужиком — домой, я чего-то уморился, да и пес отдохнет.
Мик беспрекословно пошел с Колей, там они ещё посидели-поговорили, Коля рассказывал ему свои опасения и тревоги, всплескивал руками, матерился от души, а Мик внимательно слушал.
— Во, какой ты понятливый, я кому бы ещё вот так-то вывалил все? Ладно, давай спать, наши-то под утро, поди, прибредут!
Пришли все в четвертом часу утра, радостные-полусонные. Пацаны тут же удолбились, а Маринка с Демидом сидели на кухне, негромко переговриваясь, потом Демид шепотом позвал Колю:
— Николай Иваныч! Извини, но заснула Маринка, где она спит-то?
Коля встал, посмотрел на безмятежно спящую Маринку, показал, где её диванчик. Демид отнес её туда, прикрыли одеялом.
Дед спросил:
— Ты это, как, сильно спать-то хочешь?
— Да не особо!
— Пойдем, чё-то перекусим и малость поговорим!
Поставили чайник, Демид заварил своих привезенных травок, и сидели мужики, негромко разговаривая. И Коля решился:
— Я, это, мужик простой, финтить не умею, ты тоже не пацан зеленый — женись на моей дурехе, а?
— Зачем? — не понял Демид.
— Ты только не отказывайся сразу, выслушай хотя бы. Вот смотри: она как приехала, понятно, что до хрена чего испытала, но из неё как чё вынули, робот или автомат какой. Я, хрен её знает, сколько проживу, вон, когда Петька пришли, думал, все — кони двину, на Скорой увозили, а пацаны ещё не выросли! Шурка? Она баба славная, но тоже и возраст, да и не наша она… чё случись, пацанов ей не оставят. Вот и боюсь, на кого их троих оставлять-то? Не, я тебе их не навязываю, но Маринка сегодня такая радостная — первый раз за все время. С Петькой-то до сих пор напряг у них есть, он все понимает, а вот засел в нем тот страх, он по сию пору с ней вдвоем никуда не идет. Психолог сказал — детские страхи, они запоминаются. Я б её, ту, сучку паршивую, прибил, а эту… жалко, слов нет, как. То что досталось ей — это, наверное, хорошо, а вот пацан… ну я отвлекся. Смотри, пацаны к тебе враз потянулись, ещё тогда, когда по скайпу разговаривали, моя — она только и ждет когда вы с ней поговорите, оживает тогда дня на три. Может, ты все-таки решишься? Я понимаю, ты там привык. Я бы её без звука к тебе отправил, да вот пацаны. Валерка… он такой надежный, но лет-то ему маловато, чё случись?? Я до трясучки боюсь, вот помру — она не справится, ну, как не справится, крыша поедет, наверное, слишком уж она убитая стала. А пацаны? Да, я свой интерес имею, но смотри: жена она тебе станет — даже не верная, она совсем мужиков не воспринимает сейчас, полностью! Вон, Шурик круги нарезает, а она даже не смотрит на него, хотя парняга неплохой совсем. А вы приехали — я её и не узнал сегодня — сияет, что стоваттная лампочка. А ещё… может, и кого родите нам?