Уже пару раз удары Гарипова проносились в опасной близости около моих боков. Еще чуть-чуть, и он меня достанет-таки. Что же делать?
Память услужливо развернула передо мной очередное воспоминание…
– Не мешай ему в атаке. Захочет он тебя достать – флаг ему в руки. Вплотную подходить не будет, а вот руки вытянет. Тут ему по внутренней поверхности лапок загребущих и работай. Посмотришь, как быстро у такого гаврика спесь пропадет. – Сергеич крутит в руке резиновый нож. И это оружие, казалось бы прилипшее к его ладони, описывает в воздухе замысловатые фигуры.
Раз!
И по моему запястью проезжается жесткая резина. Не успеваю отдернуть руку, как второй удар достает меня уже в предплечье. И тоже с внутренней стороны.
– Вот видишь: рана вроде бы и небольшая, а кровянку в реальности ты ему бы еще как пустил. Тут же вены проходят совсем близко к коже. С такой кровопотерей более пары минут никакой бугай не продержится. А человек нормальной комплекции копыта отбросит еще раньше. Можно, конечно, и в бедренную артерию нацелиться, там итог совсем плачевный. Но туда еще попасть как-то надо. Некоторую часть тела любой мужик бережет как зеницу ока. Ибо кажется ему, что ткнуть ты его хочешь в самый для него важный орган. Нет, я не спорю, туда тоже, конечно, пырнуть можно. Но в бедро, поверь мне, намного надежнее.
Мой учитель резко присаживается на корточки, и его рука, внезапно удлинившаяся почти на полметра, черной молнией устремляется мне в район паха.
Я даже повернуться не успеваю. Где-то в глубине души понимаю, как ему это удалось. Он просто провернулся в полуприседе, резко качнувшись на широко расставленных ногах в мою сторону. Вот и сократил расстояние…
Ну, что ж, попробуем сейчас применить на практике давно вбитые в башку истины. Резко приседаю и наклоняюсь в сторону от своего противника.
Руслан на секунду даже притормозил. Движение оказалось для него совершенно непонятным. Прямой угрозы для него оно не таило, и именно поэтому мой оппонент выглядел столь озадаченным. Дураком он меня уже не считал и сейчас пытался лихорадочно просчитать мое дальнейшее поведение. Пользуясь этим, я слегка отступаю вбок-вправо, увеличивая расстояние между нами. И поэтому следующий выпад Гарипова проваливается в пустоту.
За спиной разочарованно загудели зрители. Столь зрелищная схватка поехала по какому-то совершенно непонятному сценарию.
Снова выпад и очередной прыжок моего противника. Дрогнула земля, его сапог только чуть-чуть не задел мой.
Уклоняюсь в сторону и плавным движением убираю свою ногу назад.
Со стороны это смотрится явным отступлением. И мой противник на это купился. Да и непривычна ему моя поза, не воспринимает он ее всерьез.
Рывок! Моя левая, безоружная, рука устремляется чуть ниже пояса Руслана. Он мгновенно на это реагирует, и его «нож» угрожающе проносится совсем рядом с моей кистью. Все правильно, не хочет мужик еще один удар пропустить, да тем более в столь болезненное место, помнит, как я его по плечу хлопнул. А ведь хлопни я его в пах…
Но, отбив мое нападение, Гарипов совершенно ничего не успевает сделать с другой рукой.
– Эк!
Отпрыгнув назад, он оглядывает себя. Вроде бы все в порядке.
– Стоп! – поднимает руку его командир. – Не двигаемся никто.
Он выходит на середину круга:
– А поворотись-ка, сынку!
Руслан поворачивается к капитану.
– Руку покажи!
Гарипов показывает руки командиру. На левом запястье у него черный след от резины. Еще один на правой руке, но уже ближе к кисти. Капитан хмыкает:
– А ногу?
Такая же черная полоса обнаруживается у моего оппонента чуть выше колена.
– Вадим Петрович, – спрашивает мой ротный у подошедшего военврача, – сколь серьезными могут быть такие ранения?
Военврач поправляет очки.
– Ну… Если только одну руку иметь в виду, то боец более двух минут на ногах не устоит, ослабеет от потери крови. А уж этой рукой во всех ситуациях махать не сможет. Ну а две руки – будет очень фигово. Ежели мы еще и на ногу глянем, то и совсем грустно будет. Стоять на ней в данном случае невозможно в принципе, а учитывая то, что там еще и бедренная артерия наверняка повреждена, то даже срочная операция может уже и не помочь.
– Почему? – вспыльчиво спрашивает Руслан. – Он же совсем немного меня задел!
– А потому, молодой человек, – назидательно говорит военврач, – что вы попросту истечете кровью. Настолько быстро, что дай бог вас и до медсанбата-то живым донести. Вы уж поверьте мне, я таких ран нагляделся.
Собственно, поединок на этом и закончился. А спустя пару часов Гарипов постучался к нам в дверь. Мы как раз собирались ужинать, вот я и пригласил его к столу. Отказываться замкомвзвода не стал, уселся вместе с нами, а вот после ужина попросил меня на пару слов:
– Извиниться хочу.
– Да ладно тебе.
– Нет, – качает головой кавказец. – Это я неправ был, прости. Не глянулся ты мне, честно говорю. Ничего не хочу сказать за то, как ты ребят наших учил, здесь правильно все было. А вот на тебя когда посмотрел, колючий человек ты получаешься. Ежистый какой-то. Недобрым показался мне.
Только плечами осталось мне пожать. И что я мог ответить? Знаю, что характер далеко не сахарный, за спиной, говорят, каким только головорезом меня не кличут. И есть у людей для этого все основания. Как в бой иной раз ввязываюсь – как говорится, планка падает. Реально иногда не помню ничего. Потом уже ребята говорят… И порою такое!
– Ну… – развожу я руками, – ты, может, и не совсем неправ. Я действительно тот еще перец. В бою берега не вижу.
– Так то с немцами, – неожиданно спокойно говорит Руслан. – С ними и я далеко не воспитатель детского сада. А у тебя иногда такое и к своим проявляется. Это мне и не глянулось. Оттого и на бой тебя вызвал. Я ж с кинжалом с детства, тут мне равных нет! Во всяком случае, раньше не было. Вот и решил тебя немножко на место поставить. Не обижайся.
– Да я и не обижаюсь.
– Нет, – не соглашается со мною собеседник. – Ты не понимаешь! Вот сошлись мы с тобой, ведь свои же все, да? А ты со мною, словно с фашистом, себя ведешь, вообще без… ну, как шофера говорят, без этих… без тормозов, во!
– Ну… – еще не понимая, куда он клонит, соглашаюсь я.
– Вот! Так и надо, ведь в бою так же будет! Не станет немец никого жалеть!
Не могу с ним не согласиться, о чем и сообщаю. Руслан расплывается в улыбке, мол, он оказался-таки прав!
– Нельзя бойцам спуску давать! Даже на учениях – в бою-то еще хуже будет! А я вот не понял тебя сразу… разозлился. Победить хотел!
– Почти смог. Без вывертов, серьезно, уж поверь! Ты тоже тот еще мастер, это сразу понятно.
– Э! – машет рукою темпераментный замкомвзвода. – Мастер буду, когда тебя поборю! Тогда – да!
Он уже совсем успокоился, его более ничего не гнетет. Скинув с плеча вещмешок, распускает горловину и протягивает мне извлеченный оттуда сверток:
– Держи! Подарок это!
В развернутой тряпке обнаруживается кинжал. Характерный такой, типично кавказский, только не очень длинный, обычно они больше бывают.
– Деда это, – уже ниже тоном сообщает мне Гарипов. – В Дикой дивизии он воевал, при царе еще! И до этого тоже… На фронт когда я уходил, отец дал. Как ты работаешь – не обычный нож иметь надо, не то! Такой вот кинжал – в самый раз! Пусть он тебе поможет, как и деду моему помог в свое время.
Фигасе мужик дает! Для него такую штуку подарить… это тоже, знаете ли, жест! И что ответить? Не взять, когда он от всего сердца дарит, – обида смертная!
– Обожди! – хлопаю его по плечу. – Минутку всего, лады?
Ну, положим, в минуту я не уложился.
– Вот! – протягиваю сверток Руслану. – Это от меня! Подарок! Негоже хорошего человека с пустыми руками провожать, а?
Там офицерский «Вальтер ППК» и две запасные обоймы. Неплохая машинка, откровенно говоря, для себя берег.
– Не смотри, что небольшой, бой у него – что надо! И негромкий… шапкой накроешь, совсем тихо будет. Опять же – веса почти не имеет, да и спрятать его легко.