Он умолк и минуту-другую вспоминал своего отца, великого изобретателя. В глазах Клода светилась гордость.
— Итак, это способ номер один, — сказал он. — Способ номер два еще проще. Нужно взять удочку. На крючок насаживаешь изюминку и ловишь фазана, как если бы ты ловил рыбу. Забрасываешь удочку ярдов на пятьдесят, лежишь себе на животе в кустах и ждешь, когда клюнет. Потом вытаскиваешь его.
— Не думаю, что это твой отец изобрел.
— Этот способ очень популярен у рыболовов, — сказал Клод, предпочтя не расслышать меня. — У страстных рыболовов, которым не так часто, как хотелось бы, удается выбраться к морю. Беда только в том, что этот способ довольно шумный. Когда фазана вытаскивают, он кричит как ненормальный, и сбегаются все сторожа, какие только есть в лесу.
— А в чем заключается способ номер три? — спросил я.
— Ага, — произнес он, — номер три просто красавчик. Последнее изобретение моего папы перед кончиной.
— Его последнее великое дело?
— Именно, Гордон. И я даже помню тот самый день. Было воскресное утро, и вдруг мой папа входит на кухню с крупным белым петушком в руках и говорит: «Кажется, у меня получилось!» На лице улыбочка, а в глазах светится гордость. Он преспокойно кладет птицу прямо посреди стола и говорит: «Честное слово, думаю, на этот раз мне попался хороший петушок!» — «Кто хороший? — спрашивает моя мама, отрываясь от раковины. — Гораций, убери эту грязную птицу со стола». На петушке смешная бумажная шапочка, как перевернутый стаканчик из-под мороженого, и мой папа с гордостью на петушка показывает. «Погладь-ка его, — говорит он. — Он и с места не сдвинется». Петушок начинает скрести лапой по бумажной шапочке, но та, похоже, приклеена и не сползает. «Никакая птица не убежит, если закрыть ей глаза», — говорит мой папа и тычет в петушка пальцем, и толкает его по столу, но петушок не обращает на это никакого внимания. «Можешь его взять, — говорит он маме. Можешь убить его и приготовить на обед, чтобы отпраздновать то, что я только что изобрел». И тут он берет меня за руку, быстро выводит за дверь, и мы идем в поле, а потом в тот лес по другую сторону Хедденхэма, который когда-то принадлежал герцогу Букингемскому, и часа за два мы отлавливаем пять отличных жирных фазанов с меньшими усилиями, чем если бы купили их в лавке.
Клод остановился, чтобы перевести дыхание. Вспоминая замечательные дни своей молодости, он преобразился — его глаза еще больше увеличились, повлажнели и стали мечтательными.
— Я не совсем понимаю, — сказал я. — Как ему удавалось надеть бумажные колпачки на головы фазанам в лесу?
— Ни за что не догадаешься.
— Конечно нет.
— Тогда слушай. Прежде всего в земле выкапываешь маленькую лунку. Потом скручиваешь кусок бумаги, чтобы получился конус, который помещался бы в эту лунку широким концом кверху. Потом всю внутренность этой бумажной чашки смазываешь птичьим клеем и бросаешь туда несколько изюминок. Одновременно нужно набросать изюминок вокруг лунки. Дальше. Идет старина фазан и клюет и, когда подходит к лунке, засовывает туда свою голову, чтобы съесть изюминки, и — на голове у него оказывается колпак, и он ничего не видит. Ну разве не замечательно, до чего некоторые додумываются, а, Гордон? Ты не согласен?
— Твой папа был гением, — сказал я.
— Тогда делай свой выбор. Какой из трех способов тебе нравится, тот мы и используем сегодня ночью.
— Тебе не кажется, что все они немного жестокие?
— Жестокие! — с возмущением вскричал Клод. — О господи! А кто это последние полгода почти каждый день ел жареного фазана и не заплатил за это ни гроша?
Он повернулся и направился к двери мастерской. Видно было, что мое замечание глубоко его огорчило.
— Погоди минуту, — сказал я. — Не уходи.
— Так ты хочешь пойти со мной или нет?
— Да, но сперва разреши мне кое-что у тебя спросить. У меня тут возникла одна мысль.
— Держи ее при себе, — сказал Клод. — Ты говоришь о предмете, в котором ничего не смыслишь.
— Помнишь тот пузырек со снотворными таблетками, которые врач выписал мне в прошлом месяце, когда у меня болела спина?
— Ну и что?
— А на фазанов они не могут подействовать?
Клод прикрыл глаза и сочувственно покачал головой.
— Погоди, — сказал я.
— Тут и обсуждать нечего, — сказал он. — Да ни один фазан на свете не станет глотать эти паршивые красные капсулы. Ничего лучше не мог придумать?
— Ты забываешь об изюме, — сказал я. — Послушай, что я тебе скажу. Берем изюм. Вымачиваем его, пока он не разбухнет. Потом делаем лезвием надрез. Потом немного его опустошаем. Потом открываем одну из моих красных капсул и высыпаем весь порошок в изюминку. Потом берем иглу и очень тщательно зашиваем надрез. Дальше…