— Антон Сергеевич, вы выглядите, словно вам двадцать лет, и никто не скажет, что вам пятьдесят два года. — сказал мне удрученный секретарь. — Вы словно помолодели на тридцать лет в этой коме.
Киваю и, усмехнувшись, отвечаю:
— А там мне показалось, что прошло всего два дня. Веришь, нет?
Этот парень, тридцати лет отроду, всегда мне нравился своей честностью и прямотой. Он никогда не лебезил. Всегда исправно приносил все перепечатанные документы и всегда готов был взять работу и на дом. Я редко этим пользовался и всегда делал ему прибавку к зарплате. Женя посмотрел на меня удрученно.
— Верю, но не могу понять, почему так произошло.
А меня понесло:
— И произошло всё со мной словно наяву, Жень. Словно был в другом мире. Колдун там какой-то.
Он кивает и слушает, не перебивая, меня. Говорю и про Князя, и про близость. Захотелось вот выговориться, и всё тут. Почему-то доверился ему. Понимаю, что не стоило, но накопленное выплескивалось наружу. А говорить матери и отцу об этом не хотелось. Женька меня дослушал, и дальше мы пили чай в молчании. Он словно смаковал всё то, что я пережил в своем сне.
— А Славик этот, ну, про которого ты говорил, Антон Сергеевич? Он-то где?
Пожимаю неопределенно плечами и замираю.
— Так похоронил я его после школы. Ну, в смысле, был на похоронах, меня пригласили. Он ведь утоп. Мы в деревне тогда жили, и Славик со своим отцом приехали на лето, как раз после окончания школы. И поехали на моторке на реку Жемчужную. Через море. Там ведь их несколько. Так вот там их и нашли. Лежали рядом друг с другом, тела раздутые, синие. Река эта вообще коварная. Она не с одним дном, а с несколькими. Там такие омуты были в ней. Как они могли туда попасть, никому неизвестно. Ведь всю сознательную жизнь они ездили-то повыше, по ручью. Там, где и не утонуть. Ну, странной тогда всем показалась эта их смерть. А потом уже, намного позже, узнали и увидели там золотодобытчиков. Золото они там нашли, да и втайне от всех намывали себе. Да видно, наши парни что-то увидели, и те перестраховались, утопили их. Да спустили по речке вниз, мол, де сами утонули они.
Женька удивленно слушал меня.
— А может неспроста этот ваш друг к вам пришел в коме-то?
Теперь уже я удивленно посмотрел на него.
— Думаешь?
Женька ушел уже давно, и я давно лежал с открытыми глазами, глядя в темный потолок комнаты. Лунный свет едва оживлял комнату своим сиянием. А если, и впрямь, неспроста он ко мне пришел? Ну, а Князь этот?! Тоже неспроста пришел? И почему я в том лесу оказался? Хотя, вот сейчас думаю, что видел этот лес где-то, ведь видел. И то дерево, по которому заполз, как заправская кошка. В той деревне был лес этот. Но сама деревня давно уже пропала. Ну, как пропала — развалилась. Колхоз обнищал, и все разъехались, кто куда. Старики, конечно, остались, те, у кого уже никого и не было. Дожили свой век. Я своих родителей давно забрал, и ведь мы так и не наведывались туда с тех самых пор, как похоронили их двоих. Может, надо туда съездить?
Тренькнул телефон, и я нервно посмотрел на него. Звонил Женька, видно, зацепил его мой рассказ.
— Антон Сергеевич, простите, что поздно звоню. — быстро протараторил Женька. — Я вот тут подумал, а вы тела-то как опознали? Они ведь вздутые были. По одежде или ДНК?
Я задумался и потом задушено ответил:
— Ну, гробы-то закрытые были. Помню точно. А опознал их наш егерь. Говорит, по наколке у отца Славика. Они в молодости где-то вместе накалывали, так, ради интереса.
Женька взволновано перебил меня:
Ну, с ним понятно, а Славика-то, как узнали?
Неопределенно жму плечами, словно он видит, и говорю, словно оправдываюсь:
— Ну, двоих ведь искали. Вроде, где отец, там и сын.
Женька затараторил в голос:
— Нам надо поехать туда и проверить эту реку Жемчужную вашу. Может, Славик в другом месте и хочет быть похоронен рядом с отцом своим? — он помедлил и добавил: — А может, и чего похлеще, может, весточку вам какую-то шлет? Ну не может это всё быть на пустом месте, Антон Сергеевич?! — и уже просительным тоном добавляет: — Вам ведь всё равно ещё с неделю отдыхать? Давайте, вместе туда съездим, там свежий воздух. Я пригляжу за тем, чтобы не случилось чего.
Я, напряжено подумав и согласившись заранее мысленно, все же твердо ответил:
— Давай так, Жень, завтра я позвоню тебе, и там решим. Утро вечера мудренее.