— Проснись, проснись, Тоха!!! Скорее же. Сейчас сюда пригонят родителей, а во сне ты ведь знаешь, что возможно всё!!! И я точно тронусь умом! Я не смогу потом поверить, что это всё было сном, не смооогууу… — ткнул больно пальцами по вискам и замычал что есть силы утробным голосом.
Где-то вдали послышался знакомый голос Женьки, и я замычал ещё громче.
— Тох, ну жив, слава богам, что жив. Болит голова?
Медленно поднимаю руки и касаюсь его лица, хрипло, с трудом выговариваю:
— Жень, тот сон, он опять пришел. Я, кажется, схожу с ума. Помоги мне… не могу больше… какие-то демоны, Князь. Селин ещё этот и Саная, кошка говорящая. — реву в голос, отворачиваясь от его жалостливого взгляда. — Они начали теперь приплетать ещё и моих родителей. Я не смогу, не смогу понимаешь? У меня тогда ничего не останется своего. Не покидай меня… прошу. Я остался совсем один.
Он быстро кивает и ложится рядом со мной, обняв меня крепко. На какой-то миг успокаиваюсь, чувствуя его защиту. Он шепчет мне в висок, целуя:
— Ты никогда не останешься один, я буду всегда рядом. Так долго, что ты сам меня погонишь от себя.
Мотаю головой. Захлебываюсь в его поцелуе, не замечая, что начал ему отвечать. Стон вырывается жалобный и такой возбуждающий. Теряю голову от поцелуя, глубокого и такого нежного. Его руки жадно гладят мое тело: грудь, пах, который онемел и требовал ласки или грубости. Я был готов сейчас к чему угодно, лишь бы только с кем-то рядом. Женька стянул с меня тесные джинсы и прошептал едва слышно:
— Я не хочу… вот так… прости… я и без секса буду рядом с тобой.
Но я притянул его лицо к себе и сам несмело попробовал поцеловать его. Он перехватил жадно инициативу и лег на меня всем телом.
— Ты только скажи, и я остановлюсь… — шептал он мне, покрывая тело поцелуями.
Рубашка была уже скинута и валялась на полу бесформенной кучей. Мне было все равно, где мы, мне хотелось сейчас лишь одного: чтобы меня грубо взяли. Хотелось пореветь громко в голос, и когда он вошел в меня, смазав, видимо, давно приготовленным кремом или смазкой, я, лишь вздрогнув, сам подался ему навстречу. Он, охнув, почти тотчас кончил и замер, покрываясь краской стыда.
— Прости… прости… господи, стыдно-то как!!!
Я сконфуженно опустил взгляд и улыбнулся, чувствуя, как он начал ласкать мой член ртом. Кончил и я следом слишком быстро. С женщинами я был долгоиграющим, кажется, именно так меня называли. А сейчас с улыбкой смотрел на перемазанного моим семенем Женьку. Он готов был рассмеяться, и я следом, наверное, тоже бы рассмеялся, но шум за дверью заставил нас обоих напрячься, и он, торопливо натянув штаны, кинул мне через плечо:
— Накинь на себя что-нибудь. Я задержу, кто бы это ни был.
Дверь хлопнула, и всё затихло. Сумбурно чертыхнулся, с матами, кряхтя как старик, оделся. Стыд поглотил меня полностью. Неужели я вот здесь, сейчас отдался своему секретарю? Боги, нет!!! Боль в пояснице была тупой и ноющей, отчего становилось противно от самого себя.
Я вышел следом и, обнаружив, что мы находимся всего лишь в каком-то заброшенном доме моей деревни, удивился про себя, что он так хорошо сохранился. Снаружи дом выглядел просто устрашающе. Ага, мы в доме председателя. Вот не думал, что мой первый раз будет в его доме после стольких лет. Сзади меня вдруг обняли крепкие руки Жени, и я торопливо убрал их.
— Ты стыдишься меня?
Мотаю медленно головой, глядя ему в глаза. Его широкая грудь лишь сейчас привлекла мое внимание. Он крупный по сравнению со мной. Блондин с синими глазами, которые сейчас потемнели в преддверии грозы. Я чувствовал, что надо ему что-то сказать, чтобы он не обиделся на мое поведение. Ведь я сам просил его.
— Нет, конечно, Жень. Но у меня это впервые. — вновь опускаю и поднимаю взгляд.
— Я понимаю всё. Прости, получается, я тебя к чему-то обязываю, ты не подумай ничего плохого. — затем, смутившись, добавил нехотя: — Да и толком-то и не получилось ничего. Я ведь даже и не думал, что…
Перебиваю его:
— Всё, не будем об этом.
Он кивает быстро. А я, чтобы перевести быстро тему, спрашиваю:
— А что, кто-то был?
Он кивает.