— Ещё занималась боевым искусством. Училась работать с цепом и посохом. — Больше похоже на увлечения для мальчиков, но такое бывает, Милисандра встречала таких, даже не один раз, среди детей своих подруг. Только вот финансистов среди этих детей не было. Какая разносторонняя девушка.
— Так ты действительно умеешь хорошо драться? И давно ты учишься?
— С самого детства. — Детство понятие не точное, но всё равно получается, что занималась она дольше малыша.
— Тогда почему ты тогда не смогла победить Валериуса? Значит, я права, и ты специально поддалась? — Она постаралась не делать свой голос подозрительным, но не сильно получилось.
— Нет. Я считала, что дерусь с другим, а тому я не хотела себя отдавать. — Девушка быстро заговорила, явно оправдываясь. — Тот не умеет драться, так что у меня были все шансы выиграть поединок и защитить семью на некоторое время. А принц оказался очень хорошим бойцом без оружия. Он честно оказался сильнее, я не поддавалась ему. — И Куанг, не вставая, опять поклонилась.
— В битвах я не понимаю, но допускаю, что наш мальчик вполне мог тебя победить. Он и взрослых охранников некоторых обставляет. — Гордость за сына своего любимого наполнила её. — Но мне всё равно не понятно, почему ты вдруг решила доверить ему свою честь. Только не говори мне, что он понравился тебе внешне. Если ты спутала его с другим, со зрением у тебя в тот момент было не совсем хорошо. — Не могла не уколоть она девушку.
— Он красивый. — Девушка сначала вскинулась в возмущении, но потом, явно опомнившись, опять сникла. — Я думала, что Бич прислал его на замену. Такое допускается обычаями. Но я решила его перехитрить и попросить личной защиты того, кого прислали. Тогда бы я Нопеуну всё равно не досталась. А такой сильный боец вполне мог защитить мой клан и род.
— А потом? Когда ты узнала, что он вовсе никем не прислан, то почему ты не отказалась от своей просьбы? Насколько я знаю, если в договоре есть обман или неполное понимание, то от него вполне можно отказаться.
Куанг засмущалась. Это было понятно по её несмелой улыбке и опущенному взгляду. Ну, наконец-то хоть какое-то яркое проявление чувств, а то, как с роботом разговариваешь.
— Он показался мне достойным.
И чего ты мне все ответы такие правильные выдаёшь? Мне нужны ТВОИ мысли, а не то, что можно предъявлять широкой общественности. Такие шаблоны я и сама могу пачками выдавать.
— И всё? Ты не пытайся мне врать, девочка, не получится! — Мили уже воспринимала эту девушку, в какой-то мере как свою дочку, так что легко перешла на тон, которым разговаривала с дочерьми своего мужа, даже не смотря на то, что старшая была её ровесницей. — У тебя по лицу всё видно. — На самом деле как раз по лицу девушки можно было мало чего понять, но она явно неопытная в таких разговорах, так что поверит в то, что её можно легко «прочитать».
— Я не вру! Он достойный! Он красивый, сильный и благородный! — Куанг прижала свои кулачки к груди.
О, как она всполошилась. Это потому что я не права или наоборот, потому что угадала? И кулаки. Да, у неё есть к чему их прижимать, согласна. И чем вы там с малышом наедине занимались всё-таки?
Милисандре очень хотелось уточнить этот момент, но она всё не решалась. Надо сделать паузу.
— Пей кофе. Или ты его не любишь? Чего ты даже не прикоснулась к своей чашке? Тогда, может вина?
На самом деле Милисандра специально сразу не предложила выбор кофе или другие напитки, как того требовал этикет. Ей хотелось посмотреть, как будет себя вести эта «принцесса». Да и показать, что ей не очень рады тоже было полезно.
— Извините, Леди Милисандра, я не знаю, люблю я кофе или нет. Я до этого пила только чай. И вино только один раз пробовала, но мне не понравилось, хотя говорили, что оно дорогое, а значит, должно быть вкусным. — И опять поклонилась, так и не убрав свои кулачки с груди, потому вышло это у неё неожиданно очень мило.
Какая-то идеальная девочка. Слишком даже. Красавица, умница, алкоголь не пьёт, и в постели, наверное, тоже умеет, раз с такой планеты. Так, надо узнать, было у них или нет, а то от любопытства голова даже болеть начала. Да и ладно, чего стесняться между двумя женщинами.
— А как твоё искусство в любви? Много у тебя было мужчин до Валериуса?
Девушка вздрогнула и выронила чашку, которую только подняла, чтобы начать пить свой кофе, прямо себе на платье. А глаза-то! Глаза стали просто большущие! А в той статье, помнится, говорилось, что у всех жителей планеты Жонген глаза сильно не открываются. Вранье, а не путеводитель.
— Госпожа, простите! — И девушка, не обращая внимания на чашку и пролитый кофе, вскочила, а затем бухнулась на колени, прямо на пол. — Простите меня, я исправлюсь!
— Не называй меня госпожой, я же просила. И в чём ты исправишься? — Милисандра была просто в шоке! Как-то не приходилось ей раньше видеть, как люди падают перед ней на колени и кланяются головой в пол. До неё теперь ясно дошло, о чём говорил Валериус «упадёт на колени и головой вот так». А она-то подумала тогда совсем про другое. Даже стыдно теперь стало от тех своих мыслей.
— Извините, Леди Милисандра! Я исправлюсь! Я буду лучшей! — И опять головой об пол.
Да что же это такое! И как теперь это всё понимать? Так у них всё же что-то такое было, но ему не понравилось? Или она извиняется за то, что до мальчика было много других? Столько сразу мыслей, вопросов, а задать их даже не знаю как.
— Во-первых, встань. — Девушка тут же вскочила. Руки спереди сцепила, голову опустила. — Во-вторых, я на тебя не сержусь. Просто объясни мне: чего, по-твоему, ты сделала не так?
— Я очень много училась, чтобы сначала сдать курс школы при поступлении в Академию. Ещё и тренировки по боевому искусству. — Пока что понятно, что ничего не понятно. Девочка много училась. И что, в этом её вина перед мальчиком?
— Я понимаю, сама много училась в твоём возрасте.
Милисандра вспомнила, как она хотела очаровать Теодора своими знаниями, раз на внешность тот не обращал совсем никакого внимания. А она была влюблена в него, казалось, всю свою жизнь. А он такой умный. И далёкий. До сих пор она не понимает, как решилась убежать из дома к своей любви, да ещё и настоять на том, что никуда отсюда не уйдёт, а будет жить в той семье, в которой её понимают. Викториана тогда за неё вступилась перед отцом и сильно помогла в разговоре с Теодором. Помнится, сначала Мили не понимала, как они могут жить такой большой дружной семьёй с одним мужчиной и не ревновать друг к другу. В её семье мама и другие жёны отца постоянно или ругались, или делали друг другу разные мелкие пакости. А вот сейчас наоборот, она не понимает, как можно жить по-другому.
Что-то я в воспоминания углубилась, а девочка так передо мной и стоит. И молчит, что самое странное. Это что, и были все объяснения?
— Сядь, пожалуйста. — Та сразу села, но на колени на пол. Вот же непонятливая, почему на пол-то? Прав был Валериус, нужно её воспитывать. И одеяние у неё испачкалось. Надо сделать перерыв, что-то подобрать ей на замену, не пойдёт же она через полкорабля в таком виде. — На кресло сядь. Хотя, нет, там сыро, наверное. Вон, на диванчик садись. И снимай свою одежду. — И, видя, как растерянно смотрит на неё девушка, пояснила. — Она у тебя испачкалась.
Куанг посмотрела на себя, потом сильно засмущалась. Вот смущается она всегда очень мило. Да, надо признать, что эта девочка стала ей даже нравиться, хотя и не было никаких предпосылок к этому. Может она, как и малыш, тоже скрытый моник, и повлияла на неё? Надо бы спросить у Далии и у Велии, понравилась им эта девочка или нет, им моники ничего внушить не могут. Хотя, это она глупости подумала! Моников-девушек не бывает.
— Пойдём, подберём тебе что-нибудь из одежды. Ростом ты, конечно, маловата, но в плечах мы одинаковые, обхват на некоторых моделях не важен, платье выберем без рукавов. И короткое, тебе будет в самый раз. — Милисандра уже перебирала в уме всю свою одежду, что взяла с собой в недолгую поездку. Дома точно было несколько таких платьев, а вот есть ли с собой что-то подобное, надо посмотреть. Может, вызвать сюда швею из салона, пусть просто быстро подгонит то, что более или менее подойдёт? Не очень удобно, что нужно специальное разрешение, но не тащиться же девушке голышом на Уровень Обслуживания самой. — Снимай своё одеяние, стесняться тут некого.