Ага! Это же лифт! Он переносит на другой уровень. Вот заодно и испытаю этот таинственный нестандартный телепорт. Интересно, а почему нет простых лестниц, как у нас дома? Или хотя бы движущихся, как я видел в космопорту? Всё такое загадочное. Тут явно какая-то тайна!
Как только я зашел внутрь, на стене-экране в виде зеркала, кроме моего отражения, сразу высветились названия уровней. Список был коротенький, да и почти все названия были серые. Однако, на экране моего инфора тоже появился этот список, намного длиннее, да и почти все надписи были активны. Только две надписи были серые: «Грузовой уровень» и «Рубка».
Очень жаль, я бы сходил, посмотрел рубку. Там наверняка очень интересно. И вообще, я рубки космических кораблей только в видеопостановках видел.
Я представил себя в рубке настоящего военного космического корабля, на мне капитанская форма, на боевых экранах точки вражеских кораблей, все в панике, а я один стою невозмутимый, у меня десять красных прядей в волосах (ну или хотя бы семь, как у мамы и тренера), и я твердой рукой, указывая на врагов, громко командую:
— Вперед, мои храбрые воины!
И целая куча разных кораблей роем рвутся вперёд, и единым прорывом просто сметают врага!
— А, вот же Вечный Свет! — Вырвалось у меня выражением мамы Изольды, когда указывая своим верным воинам направление удара, я стукнулся рукой о стенку кабинки. — Вот так и погибают истинные герои от какой-то мелочи, вроде этой неправильно установленной стенки.
Так, рубка отменилась, но есть не менее привлекательная надпись «Обзорная палуба»! Вот то, что нужно раненому капитану боевого корабля.
И я активировал этот пункт.
На моем экране начали по очереди загораться и гаснуть надписи разных уровней, которые я проезжал. Я даже проехал едальный уровень. Вот же, пропустил ещё один важный пункт моей разведки, надо потом обязательно его посетить! Воин всегда должен быть накормлен, подвиги ослабленным не совершить! Ладно, всё равно я не знаю, чем там кормят. Может там и мороженого-то нет!
Лифт остановился, загорелась надпись, говорящая, что я добрался до первого пункта моей разведки. Чей-то женский голос, откуда-то сверху едва слышно мне сообщил на общем, что это и есть обзорная палуба. Двери распахнулись, и я пошел навстречу своему героическому будущему.
Выйдя из лифта, я попал в очень большое помещение с высоким потолком, больше похожее на наш домашний сад, что был у нас разбит на верхнем этаже дома, под прозрачной крышей. Там тоже были кругом полоски земли, огороженные небольшими заборчиками, а в них были посажены кусты, деревья и цветы. Неужели это весь обзор? Им что, травы не хватало на планете? Где большие обзорные экраны, раз это обзорная палуба?
6. Оборотная сторона… Слер Теперов, борющийся за безопасность человечества
Слер чувствовал себя не очень уверенно, стоя рядом с мамой. Ему казалось, что все пассажиры звездолета, что собрались на обзорной палубе, вот прямо все-все, смотрят на него и видят, что он в возрасте тринадцати стандартных оборотов всё ещё не имеет права сделать и шага в сторону от матери. Смотреть на свою маму мальчик даже не пытался, вся её фигура была окутана розовато-желтым цветом гордости и тщеславия, из-за чего её сын чувствовал себя экзотической зверюшкой в зоопарке.
Мама в третий раз, уже перейдя с общего на язык их планеты, рассказывала мужчине, который когда-то при знакомстве представился его куратором и вообще организовал эту поездку, какой Слер хороший и послушный мальчик, как она много времени уделяла его воспитанию, и как она им (Слером) гордится. Её не интересовало, что куратору было абсолютно наплевать на эти подробности, судя по цвету ауры, он даже не слушал, а думал о чём-то своём, но сделав специально внимательный взгляд, изредка кивал и поддакивал «увлекательному рассказу» о том, как Слер в возрасте двух оборотов разбил коленку, и мужественно пережил данную трагедию.
Этот момент своей биографии Слер не помнил, не исключено, что мама его вообще только что придумала (и искренне верит в то, что так всё и было), уж очень отличались детали ее третьего рассказа об этом событии от предыдущих двух вариантов, но куратор не хотел прерывать уважаемую даму, а Слер вообще давно знал, что это редко удаётся сделать кому бы то ни было. Разве что отец, иногда, мог своим трубным голосом докричаться до своей жены, чтобы она услышала кого-то другого, кроме себя. Он сам, его сёстры и братья давно привыкли к тому, что если дома не кричать на полной громкости, тебя никто в семье не услышит.
После того, как пробудился его дар, он совсем перестал верить своим домашним. Какое доверие, если все врут? Всегда врут. Черная вспыхивающая сыпь на ауре, показывающая, что человек не искренен, уже настолько стала привычной при любом разговоре, что её отсутствие серьезно удивляло. Как люди могут так жить? И где справедливость? Ему-то теперь самому врать было нельзя, оказывается моники от осознания, что говорят неправду, получали серьезнейший откат, который не только вызывал серьёзное недомогание, но мог и убить.
Слер хорошо помнил, как полтора оборота назад, стащив с пирога, что испекла сестра к празднику, самую вкусную ягоду, он привычно на вопрос «кто это сделал» ответил «это не я». Голова как будто наполнилась сильным гулом сердцебиения, удары сердца отдавались по всему телу, а обморок от всего испытанного был просто спасением. Доктор, вызванный обеспокоенной сестрой, как-то весь подобрался, смотря на показания диагноста, задал пару странных вопросов на счёт сна и быстро уехал, едва ему перевели плату за вызов.
На следующий день к ним в дом приехали два серьезных дяденьки, каждого из которых охраняло по четыре человека «Серой Гвардии», что выглядело очень внушительно. Опять были вопросы про сон, часто ли он врёт. Вообще-то, он действительно плохо спал в последнее время, но зачем это значит посторонним, Слер так и не понял. Дядьки уехали, но на следующий день приехал очень странный человек, который показал маме документы о том, что теперь Слер стоит на учете, как моник. Ему положена государственная стипендия, а все перемещения и контакты будут контролироваться, так что любые действия нужно согласовывать с ним, как с куратором. Слер про себя потом стал его называть «ЧЧ», от сокращения Чёрный Человек. Затем этот ЧЧ выдал новый брасик, сказав, что для его же блага, носить его надо не снимая ни днем, ни ночью. Слер в тот же вечер попробовал его снять, но у него так и не получилось. Зачем было тогда предупреждать, если снять его и так никак нельзя?
С этого момента жизнь сильно изменилась. На следующий день, после того, как ему надели этот странный браслет, все люди вокруг оказались окруженными разноцветными облаками. Эти облака в основном массе липли к голове человека, временами за ними было тяжело разобрать лицо! И цвета постоянно менялись. Через некоторое время стало понятно, что цвет обозначает то, что чувствует человек, но назначение каждого цвета можно было только угадать. Человек, назвавшийся куратором, был почти весь в чёрных пятнах, и на прямой вопрос об этой цветной какафонии, ответил, что Слер оказывается моник редкого вида «визуалист». И что эта его специализация толком не изучена в связи с тем, что таких как он единицы. Известно только, что у каждого визуалиста цвета восприятия отличаются, и ученые полагают, что это зависит от начального воспитания в семье.
Слер за эти полтора оборота уже привык, что все люди вокруг переливаются разными цветами. Куратор говорил, что если он хорошо окончит среднюю школу, то поступит в Академию Разума, где его научат пользоваться своим даром. А ещё он говорил, что есть люди, которые непроницаемые. Их называют серые, и их эмоции не видно никому. Но пока что серые Слеру не встречались, потому ему было очень интересно, почему они такие? Они живут без эмоций? Может, они вообще роботы или их заслала инопланетная цивилизация, и они постепенно всех остальных людей заражают отсутствием эмоций. Или просто их крадут. Всё, как в одной видеопостановке, которую он смотрел, тайком переписав с инфора старшего брата. Там страшные жуки высасывали человека, а потом натягивали его кожу на себя как одежду. Вот же жуть какая!