Стоило лететь четырнадцать лет, чтобы увидеть обыкновенную арктическую ночь!
Дед был просто раздавлен. Последняя попытка сорвалась! Не сбылась мечта жизни!
Тогда и сложилось решение: посетить Инфру В тоже.
На первый взгляд кажется, что это естественно.
Были рядом, как же не посетить. Но в космосе свой расчет. Там все зависит от топлива. На Земле топливо определяет путь - километры, в космосе - только скорости. Тратят топливо не все время, а только при разгоне и торможении. Берут с собой чаще всего на два разгона и два торможения. Подойти ко второй Инфре - это означало задержать возвращение на три-четыре года. Не хотелось нам прибавлять лишние годы пути, но там, где тридцать лет жизни отдано, с тремя годами не считаешься.
Никто не пожелал повернуться спиной к неизведанному миру.
Почти целый год ползли мы потихоньку от Инфры А до Инфры В. И опять черное пятнышко выросло, превратилось в угольно-черный круг. Снова затормозили мы, стали временным спутником, послали автоматический разведчик во тьму. Сами видим - на этот раз тьма не глухая. Зарницы то и дело - грозы в атмосфере. На экране видны контуры туч.
Пришло по радио сообщение от автомата: температура воздуха плюс двадцать четыре. Может быть, потому и ошиблись земные астрономы, что смешали лучи той, ледяной Инфры и этой, грозовой. Вышло в среднем плюс десять - близко к истине.
Но что-то не учли мы в расчетах, и наша ракета-разведчик пропала, видимо утонула. В последний момент разглядели мы на экране телевизора водяную гладь, крутые косые волны. Послали вторую ракету.
Эта облетела несколько раз вокруг Инфры. Видели мы тучи, видели дождь - прямой, не косой, как обычно на Земле, - ведь даже капли на Инфре тяжелее. Видели опять волны. Всюду море, только море, ни единого островка. И на экваторе океан, и на полюсах океан. Льдов никаких. Это понятно: на Инфре тепло поступает изнутри, и климат там везде одинаковый - на полюсах не холоднее.
Ни материков, ни островов, хоть бы одна вулканическая вершина. Океан, океан, сплошной океан…
Столько в этом космосе неожиданностей, зря говорят - однообразие и скука. Ведь мы на что рассчитывали? Что на инфрах, как на нашей Земле, есть океаны и суша. Разумные существа, естественно, могут развиваться только на суше. Океан мы собирались изучать, но только от берега - отплыть, спустить небольшую батисферу. И звездолет наш был приспособлен для посадки на твердую землю.
И вот черный круг плывет по звездному бисеру - матовое блюдо с мутноватыми краями. На одном краю звезды меркнут, чтобы через полчаса возродиться на другом краю. Знакомые созвездия, только ярче и узор их сложный, новый. В одном из них - лишняя звезда, наше родное Солнце. Но мы не смотрим на Солнце, не любуемся звездной вышивкой.
Наши взоры прикованы к черному кругу, хотя ничего нельзя разобрать в глухой тьме - ни простым глазом, ни в телескоп.
– Так что же? - спрашивает Дед Чарушин. - Уходим?
В сотый и тысячный раз задается этот вопрос.
Да, придется уйти, ничего не можем придумать. Так и этак прикидывали, не получается. Придется уйти, не узнав почти ничего.
– Тогда остается один выход, - говорит Дед.
Мы смотрим на начальника с недоумением. Айша первая понимает, о чем идет речь.
– Ни в коем случае! - кричит она. - Вы хотите спуститься в батисфере?
Мы заволновались. Спуститься в батисфере можно, вопрос в том, как вернуться. Автомат-разведчик взлететь не сумеет. Батисфера останется там навеки… и в ней человек.
– Мы не допустим, - настаивает. Айша.
И Дед отвечает, пожимая плечами: - Вы, Айша, пропитаны медицинскими предрассудками. Вам кажется, что человек имеет право умереть только от тяжелой болезни. У нас, космачей, свой счет жизни. Мы измеряем ее делами, а не годами.
– Зачем это? - говорит Рахим. - Надо работать последовательно. Возвращаться на Землю, докладывать. Следующая экспедиция специально подготовится и изучит дно…
– Следующая? Когда? Через тридцать лет?
Толя Баренцев привстал было, хотел предложить себя. Галя ухватила его за рукав. Я настаивал на своей кандидатуре.
– Решение принято, - сказал Дед. - И не тратьте времени на пустые споры. Приказываю начинать подготовку к спуску.
Шли последние приготовления, а нам все не верилось. Наступил вечер перед отлетом. Старый капитан распорядился устроить прощальный ужин, сам составил меню. Поставили любимую нашу пленку - хроникальный фильм «На улицах Москвы». Потом слушали музыку Бетховена - 9-ю симфонию. Старик любил ее, потому что она бурная, к борьбе зовущая. Шампанское пили. Потом песню пели - наш космический гимн. Неизвестно, кто его сочинил:
Может быть, необходима вечность,
Чтобы всю изведать бесконечность.
И, до цели не успев дойти,
Капитан покинет нас в пути.
Но найдутся люди, если надо…
Айша плакала, и Галя плакала. А я охмелел немножко и спросил: «Неужели вам не страшно, Павел Александрович?» А он мне: «Радий, дорогой, очень страшно. И больше всего я боюсь, что зря я все это затеял. И не увижу я ничего, только черную воду…» А я за руки его схватил: «Павел Александрович, ведь правда, может, нет ничего. Отмените!…» И вот нас пятеро. Молча со сжатыми губами стоим мы перед радиорупором. Оттуда несется раскатистый грохот, свист, улюлюканье, завывание. Атмосфера Инфры насыщена электричеством, помехи то и дело.
Наконец спокойный голос Чарушина прорывается сквозь гул помех. Наш Дед с нами! Знакомый хрипловатый бас звучит в кабине.