Победило страстное желание не быть как все. И Игнатий ответил:
— Я ничего не боюсь. Мне только хотелось бы понять, почему вам понадобился именно я…
— Ну, раз так, — оживился Аримай, — тогда, пожалуй, и можно поговорить о том, почему, зачем и как. Я ведь сразу понял, что ты не какая-нибудь ботва, а серьезный мужик.
Теплая волна удовольствия разлилась в груди у Игнатия после этих слов. Да и кому не приятно, когда его ценят и уважают. Ариман же хорошо разбирался в людях. Он легко поддел Игнатия на крючок самолюбия.
— Да-да, — продолжил Ариман. — Мы всегда говорим, что нужно бороться за свои права. Вот у тебя сколько достоинств! А кто-нибудь о них помнит? Нет, все распоряжаются тобой, как своей собственностью, приказывают… Никакой декларации прав человека и гражданина. Но давай ближе к делу.
Тут он наклонился над столом и таинственно зашептал прямо Игнатию в ухо, хотя никакой нужды в этом не было. Шум от тяжелого рока (играли, кажется, «Раммштайн») был такой, что трудно было слушать даже свои мысли.
— Суть в том, что тебе нужен камень. Нам он тоже нужен. Так почему бы не скооперироваться? Мы знаем, где камень, но попасть туда не можем. Ты же, наоборот, не знаешь, но можешь пробраться куда нужно. Так что давай баш на баш. Ты добываешь нам камень, а мы тебе даем взамен… да что угодно, хоть бессмертие, хоть вечную молодость.
— А вам-то он зачем? — спросил Игнатий.
— Я же сказал, для башни. Без него нельзя прорвать пространство, уже пробовали. А нам надо ворваться в небеса. А хочешь, мы тебя сделаем одним из мастеров башни? Ты даже не представляешь, какие это возможности…
— А как же вода, ставшая пылью, черный меч и так далее? — все еще сомневался Игнатий.
— Да пропаганда это все. Да и не нужна тебе будет вода. Пить будешь лучшие вина. А уж о черном мече и о сердце мы точно сможем позаботиться.
— Ну, если так, то давайте попробуем, но помните, что вам я ничего не обещал. — Игнатий старался оставить себе хоть небольшую лазейкудля отступления.
— Обещал, не обещал, какая разница? Все равно решаешь не ты. Главное — согласие. У них все получится. Ну, пойдем, ты же обещал не трусить, ты же сильный. Пошли, пошли.
И с этими словами Ариман приобнял Игнатия и повел к задней стене зала, на которой висело огромное зеркало, обрамленное золотой, инкрустированной рубинами рамой.
— Вот и дорога в странность, — не без удовольствия сказал он и вдруг резко толкнул Игнатия прямо внутрь зеркальной поверхности:
— В путь!
Полет к бездне
Удар оказался сильным. Игнатий на мгновение потерял сознание. А когда пришел в себя, удивился, что не болят руки и лицо, которые, казалось, должны были порезаться о зеркало.
Место, в котором он очутился вместе с Ариманом, было еще менее уютным, чем недавняя «Валгалла». Какая-то хмарь вместо света. Серо-бурые то ли стены, то ли слои тумана. Время от времени рядом слышался звук лопнувшей гитарной струны. Земля точно мертвая, ни травинки на ней. Да и земля ли это? Ноги стоят твердо, а топнуть или хотя бы провести ботинком черту невозможно. В воздухе — стойкий запах застарелой пыли.
— Какая-то странная у вас странность. Неуютная. Могло бы здесь быть и потеплее, — заметил Игнатий.
— Будет, будет и потеплее, — с недоброй усмешкой ответил Ариман. — Но, собственно, странность такой и должна быть. Тем более что путешествие только начинается.
С этими словами Ариман сплюнул через правое плечо. Слюна зашипела, как кислота на куске мела.
И вот прямо над ними стали проявляться очертания коракла — лодки древних ирландцев, такие Игнатий видел в книжках. В него были запряжены два грифона, чьи бока лоснились, а из алых пастей вился дымок. В глубинах исполинских грудей чудищ застыл рык. Однако, увидев Аримана, они тотчас завозили хвостами, как побитые дворняги…
И на этот раз Жанна очнулась вся в холодном поту. Пижама ее липла к телу, руки тряслись, как в лихорадке. Жанна чувствовала жар, ей казалось, что она только что бредила. За окном опять радужно сиял мартовский день, часы показывали одиннадцать. Жанна оглядела комнату, посреди которой стоял мольберт с не дописанной вчера картиной. На холсте извивались бесконечные пыльные коридоры. С чего начать писать увиденное в сегодняшнем сне? Коракл с двумя грифонами, бар со странным названием «Валгалла», свечи, столы и Ариман в лиловом пончо…
Но больше всего ее поразило новое знакомство: Жанне показалось, что Игнатий — человек, которого она хорошо знает. Или знала прежде… А может быть, он из ее будущего? Но будущего нет, а прошлое уже прошло, возможно, когда-то она знала этого Игнатия, и потому он ей приснился.