В ту же секунду он упал на землю и забился в конвульсиях.
— Блаженство, какое блаженство, — рычал как зверь колдун, катаясь по земле. Ведьмы окружили его, прикрывая своими телами, и дьявольские пляски продолжились.
— Благодарю тебя, мой повелитель, я чувствую, как силы наливают все мои члены, — будто в оргазме, стонал колдун.
Костер догорал, из леса повеяло холодным, могильным дыханием.
Через несколько часов ночная электричка, словно острым ножом, рассекла бездыханное тело несчастного бездомного, брошенного на полотно железной дороги.
А ранним утром в занимавшемся сером осеннем рассвете на месте происшествия работали криминалисты из следственного комитета. По предварительным данным, смерть наступила в результате несчастного случая. Смертельно пьяный бомж упал на рельсы и не смог подняться. Останки были настолько обезображены, что никому и в голову не пришло проводить специальную экспертизу. Пострадавший был одет и обут, в нескольких метрах от рельсов валялся засаленный брезентовый вещмешок.
Бомж он и есть бомж, никто его и искать не будет. После всех необходимых следственных процедур зароют в казенном могильнике и поминай как звали. Да и как звали, толком никто не знает. Ну поспрашивали у местных бомжей, что в этом районе отираются да на ближайшей оптовке, и выяснили, что «погоняло» у погибшего было Ерофеич, жил он где придется. В холода обретался на теплотрассе, а летом сооружал с другими, такими же, как сам, бедолагами, шалаш недалеко от железки — вот и все, что знали о несчастном. А на кострище в тысяче метров от железнодорожного полотна никто и внимания не обратил. Мало ли кострищ в наших лесах. Вот и все.
Глава 11
У ведьмы Кристы шел прием.
Молодой мужчина приятной внешности в дорогом костюме нервно курил, стряхивая пепел в огромную пепельницу в виде зелено-коричневой жабы. Жаба смотрела на него выпученными черными глазами, словно приглашая к диалогу. Мужчина не сводил глаз с пепельницы, казалось, она была заколдованной, как, впрочем, и все остальное в окружающем интерьере. Чувствовал гость себя некомфортно и подумывал уйти. Зачем он здесь? Андрей (так звали мужчину) уже не раз задавал себе этот вопрос. Но взгляд вновь приковывала к себе жаба, которая всем своим видом говорила: тебе надо, очень надо, ты. пришел, сиди смирно и смотри. И Андрей доставал следующую сигарету…
Криста была похожа на черную пантеру: гибкая, тонкая, в обтягивающем трико, черные волосы струились по плечам и спине. Длинные худые пальцы, унизанные перстнями, двигались, словно в такт некой таинственной мелодии, понятной только ей — запредельной и окутанной таинственным мраком. Ведьма сидела перед хрустальным шаром и сосредоточенно в него вглядывалась.
— Фотографию принесли? — Криста резко вскинула голову и впилась взглядом в Андрея.
Тот вздрогнул от неожиданности и оторвался от жабы.
— Да, конечно. — Он полез во внутренний карман пиджака.
— Давайте ее сюда, — приказала Криста и протянула длинную костлявую руку. Андрею на секунду показалось, что сейчас она превратится в огромную змею и обовьется вокруг шеи. А затем начнет его душить, и Андрей станет задыхаться, хрипеть и биться в предсмертных конвульсиях. Потом он дернется последний раз в смертельной судороге и затихнет навсегда.
— Я жду, — томно произнесла Криста.
— Да, сейчас. — Андрей достал слегка помятую фотографию своей любимой.
Это был обычный портрет. Веселое, молодое, улыбающееся лицо на фоне цветущего жасминового куста. Светлые вьющиеся волосы, милые ямочки на щеках… От фотографии веяло весной, солнцем и чем-то еще — ярким и свежим.
В ту же секунду ледяные пальцы Кристы вырвали фотографию. Андрею показалось, что он ощутил прикосновение мертвеца. От колдуньи и в самом деле веяло могильным холодом и мраком. Казалось, открой она сейчас рот — и оттуда польется смрад мертвечины. Андрею почудилось, что ведьма, как в фильме ужасов, и впрямь покрывается сине-зелеными трупными пятнами. Вот-вот кожа начнет сползать с нее гнилыми лоскутами, обнажая склизкие серые мышцы…
К счастью, через мгновение жуткое видение прошло. Криста по-прежнему восседала на своем троне, усердно делая пассы вокруг хрустального шара, перед которым лежала фотография его возлюбленной.
Андрей снял очки и потер переносицу, затем водрузил их обратно.
«Брр, жуткая все-таки вещь эта чертовщина», — подумал он про себя, а вслух нарочито бодро произнес:
— Вообще-то, я атеист, ни в Бога, ни в черта не верю.
На последних словах Андрей запнулся, словно подавился костью. Уже в следующий миг ему показалось, что он проглотил дурно пахнущую тряпку. Ею мыли когда-то посуду, а потом забыли возле раковины, и она, покрывшись слизью, начала вонять помоями.