Она себя не оправдывала. Нори приходил поздно и ужинал за кухонным столом, а она наблюдала за ним и размышляла о странном виде одиночества. Примерно в то же время кто-то вручил ей брошюру — кажется, на выходе из продуктового магазина. На дешевой обложке домохозяйка средних лет изображалась наполовину как скелет, наполовину во плоти, ниже шла надпись: «Каждый день ты приближаешься к своей смерти. Ты уже мертва наполовину». Она немедленно выбросила эту дрянь, но картинка запечатлелась в памяти.
В последний раз, когда она встречалась с плейбоем, он дал ей стопку стихотворений, написанных специально для нее. Он признался, что любил только ее. Остальную часть дня она игнорировала домашнюю работу, читала и перечитывала эротические стихи. Она не могла сказать, хороши они или нет, но была довольна. Она вновь чувствовала себя кем-то особенным.
В ту ночь, когда ее семья спала, Ецуко наполнила деревянную ванну горячей водой, а потом надела сине-белую пижаму-юката и направилась в спальню, где ее невинный муж тихо похрапывал. Ей стало ясно: она всегда будет одинока, всегда будет лгать и никогда не будет хорошим человеком. Утром она велела плейбою больше не звонить ей, и он так и сделал, он просто нашел другую славную домохозяйку.
Несколько месяцев спустя Нори нашел стихи, которые она не уничтожила, и впервые избил ее. Сыновья попробовали остановить его, а Хана, которой было всего девять лет, плакала и кричала. В тот вечер Нори выкинул ее вон, и она пошла в дом сестры. Позже адвокат объяснил, что нет надежды получить опеку над детьми, так как у нее нет ни работы, ни профессии. Ецуко кивнула и решила оставить детей, полагая, что так им будет спокойнее. Затем она нашла объявление о работе в ресторане и перебралась в Йокогаму, где никого не знала.
Ецуко хотелось верить, что встреча с Мосасу все изменила. То, что она была сексуально верна ему, служило доказательством. Она когда-то попыталась объяснить это своей сестре, но Мари ответила: «Змея, сбросившая старую кожу, все равно змея». И мать, услышав, что Мосасу хотел жениться на ней, сказала: «Что? Кореец из патинко-салона? Разве ты мало горя причинила своим бедным детям? Почему бы просто не убить их?»
В полдень Мосасу зашел за ней. Они поехали за Соломоном в школу — ему полагалось получить регистрационную карточку для иностранцев. Родившиеся в Японии после 1952 года корейцы должны были вставать на учет в местном отделении, как только им исполнялось четырнадцать лет, а также получать разрешение на пребывание в Японии. Потом раз в три года полагалось повторять эту процедуру.
Как только она села в машину, Мосасу напомнил, что она должна застегнуть ремень безопасности. Ецуко все еще думала о Хане. До появления Мосасу она успела позвонить врачу и назначить визит Ханы на конец недели.
Мосасу держал завернутый подарок, размером с кусок тофу. Она узнала серебристую бумагу из своего любимого ювелирного магазина.
— Это для Соломона?
— Нет. Это для тебя.
— Мне? Зачем?
Внутри были золотые часы с бриллиантами в темно-красной бархатной коробке.
— Мне сказали, что такие часы можно подарить любовнице — они стоят, как кольцо с бриллиантом, но его невозможно подарить любовнице, и раз уж мы не женаты…
Ецуко проверила, плотно ли закрыта стеклянная перегородка, отделяющая их от водителя.
— Пусть он остановит машину.
— Что случилось?
Ецуко отдернула руку. Она хотела сказать, что она не любовница, но вместо этого заплакала.
— Почему ты плачешь? Каждый год в течение последних трех лет я приношу тебе кольцо, и ты каждый раз говоришь нет. Я возвращаюсь к ювелиру. — Он вздохнул. — Конечно, ты отказываешь патинко-якудза.
— Ты не якудза.
— Я не якудза. Но все думают, что корейцы — гангстеры.
— Мне все это неважно.
Мосасу выглянул в окно и, увидев сына, помахал ему рукой. Соломон сел на переднее пассажирское сиденье, стеклянная перегородка опустилась, и он просунул голову, чтобы сказать привет. Потом мальчик стал обсуждать с водителем бейсбольный сезон.
Мосасу осторожно взял ее за левое запястье.
— Ты забавная. Я купил тебе подарок. Просто скажи спасибо. Это ничего не значит…
Она подумала, что сейчас опять расплачется.
— Звонила Хана. Она приедет в Йокогаму. Сегодня.
— Она в порядке? — Мосасу выглядел удивленным.
Ецуко дважды ездила на Хоккайдо, чтобы увидеть своих детей. Мосасу никогда не встречался с ними.
— Может быть, она придет на вечеринку в честь Соломона? — предложил Мосасу. — Там будет тот знаменитый певец…