Диско-бар был тускло освещен. С потолка свисали двадцать зеркальных шаров на разной высоте, они покачивались и рассеивали лучи света. Посетители могли почувствовать себя рыбами в глубине водоема. После того как все прибыли и расселись, менеджер, красивый филиппинец, поднялся на сцену. У него был прекрасный голос.
— Дорогие друзья Соломона Пэка! Добро пожаловать в «Ринго»! — Он сделал паузу под радостные возгласы детей. — В честь дня рождения Соломона «Ринго» пригласило самую горячую звезду Японии — а в будущем и мира: Кен Хироми и «Семь джентльменов»!
Дети, похоже, ему не поверили. Занавес поднялся, на сцене оказалась рок-группа, и певец вышел из-за спин музыкантов. Хироми выглядел совершенно обычным, почти разочаровывающим. Одет как бизнесмен, который забыл галстук, очки в толстой оправе, как и на обложках альбомов. Волосы безукоризненно приглажены. Ему было не больше тридцати.
Соломон качал головой, растерянный и счастливый. Группа играла громко, и дети бросились танцевать. Потом ведущий попросил всех собраться вокруг сцены, и Ичиро, повар, подал впечатляющий торт с мороженым, похожий на бейсбольный мяч. Высокие тонкие свечи сверкали на его поверхности. Одна из девушек крикнула: «Не забудь загадать желание, детка!»
Ецуко протянула Соломону широкий нож, чтобы он отрезал первый кусок. На него направили луч прожектора. Ецуко охнула, заметив чернила у мальчика под ногтями. Он смыл большую часть, но тень пятна осталась на кончиках его пальцев.
Соломон поднял глаза и улыбнулся. После первого ломтика Соломон отдал нож ей, и она разрезала остальное. Официанты разносили торт гостям, и Хироми тоже взял свой кусок. Мосасу подарил Соломону конверт с иенами и сказал передать его певцу.
Группа сыграла еще одну песню, затем диджей ставил популярные мелодии. Под финал Ецуко чувствовала себя приятно усталой. Мосасу выпил шампанское, и она подошла к нему и села рядом. Мосасу наполнил ей бокал, и она выпила его двумя глотками. Мосасу сказал, что она отлично поработала, и Ецуко встряхнула головой.
Не думая, она сказала:
— Я думаю, она была бы довольна.
Мосасу смутился. Потом кивнул.
— Да, она порадовалась бы за него.
— Какая она была? — Ецуко подалась вперед, чтобы рассмотреть его лицо.
— Я уже говорил тебе. Самой прекрасной и нежной. — Он не хотел говорить о Юми.
— Нет, расскажи о ней что-то конкретное. Я хочу знать больше.
— Зачем? Она мертва. — Мосасу было больно.
Он смотрел, как Соломон танцует с высокой китаянкой. Его лоб блестел от пота, но он следовал элегантным движениям девушки. Ецуко уставилась в пустой бокал.
— Она хотела назвать его Седжонг, — сказал Мосасу. — Но по традиции имя выбирает отец мужа. Мой отец умер, так что дядя Ёсоп назвал его Соломоном. Седжонг был королем в Корее. Он изобрел корейский алфавит. Дядя Ёсоп дал ему имя библейского короля. Думаю, он это сделал, потому что мой отец был пастором. — Он улыбнулся.
— Почему ты улыбаешься?
— Потому что Юми, — Мосасу произнес ее имя вслух, и это удивило его самого, — так гордилась им. Ее сын. Она хотела дать жизнь королю. Она походила на моего отца и дядю, я так думаю. Гордая. Она гордилась мной и моей работой. Теперь, когда я стал старше, мне интересно, почему? — Мосасу задумчиво покачал головой.
— Хорошо гордиться своими детьми. — Она разгладила юбку.
Когда ее дети родились, она изумлялась их физическому совершенству. Она поражалась миниатюрной человеческой форме. Но ни разу она не думала взять историческое имя — имя короля. Она никогда не гордилась своей семьей или страной. Почему ее семья думала, что патинко — это так ужасно? Ее отец, коммивояжер, продавал дорогостоящие страховки домохозяйкам, которые не могли себе это позволить, а Мосасу создавал места, где мужчины и женщины играли за деньги. Оба мужчины делали деньги на случайности, страхе и одиночестве. Ецуко потерпела неудачу в главном — она не научила своих детей верить в победу. Патинко — всего лишь глупая игра, но жизнь тоже игра.
Ецуко сняла новые часы и положила в его ладонь.
— Дело не в том, что я не хочу кольца…
Мосасу не смотрел на нее, но положил часы в карман.
— Уже поздно. Почти полночь, — мягко сказал он. — Детям пора по домам.
Не желая, чтобы вечер закончился, Соломон утверждал, что голоден, поэтому они втроем вернулись в ресторан. Там снова было чисто.
Мальчик выглядел таким счастливым, что на него приятно было смотреть. Мосасу сел за стол на четверых и открыл газету. Он походил на человека среднего возраста, спокойно ожидающего поезда. Ецуко направилась на кухню вместе с Соломоном. Она поставила три белые тарелки на прилавок. Из холодильника достала поднос с жареной курицей и миску картофельного салата, который Итиро приготовил по американской кулинарной книге.