Пастор Шин покачал головой.
— Нет, я не знаю многих людей на острове Йондо. Я приеду туда к вам. Вы хорошо выглядите. Немного худой, но сейчас все недоедают. Вы не голодны? У нас есть еда, могу поделиться.
— Я уже ел, господин. Спасибо.
Когда принесли чай, мужчины помолились, вознося благодарность за безопасное прибытие Исэка.
— Вы готовитесь вскоре отправиться в Осаку?
— Да.
— Хорошо, хорошо.
Старший пастор подробно рассказал о проблемах, с которыми сталкивалась теперь церковь. Люди боялись посещать службу и здесь, и в Японии, потому что правительство не одобряло христианство. Канадские миссионеры уехали. Исэк знал об этих печальных событиях, но внимательно слушал рассказ.
— С вами все в порядке? — спросил Шин, заметив напряженность во взгляде Исэка.
— Господин, можем ли мы поговорить о Книге Осии?
— О, конечно. — Пастор Шин выглядел озадаченным.
— Бог указывает пророку Осии жениться на блуднице и воспитывать детей, которым он не отец. Я полагаю, Господь сделал это, чтобы пророк почувствовал себя готовым служить людям, которые считаются недостойными. Не так ли? — спросил Исэк.
— Ну да, и это тоже. Но главное — пророк Осия подчиняется воле Господа, — звучно произнес пастор Шин, которому доводилось рассуждать об этой истории в одной из проповедей. — Господь предан нам, даже когда мы грешим. Он продолжает любить нас. В некотором роде, природа Его любви к нам напоминает длительный брак или любовь отца и матери к ребенку, совершающему ошибки. Осия призван быть подобным Богу, полюбить человека, которого трудно любить. Сложно любить грешника, ведь грех всегда является нарушением воли Господа. — Шин внимательно взглянул в лицо Исэка, чтобы понять, понимает ли тот его логику.
Исэк серьезно кивнул.
— Как вы думаете, для нас важно чувствовать то, что чувствует Бог?
— Да, конечно. Если вы кого-то любите, вы не можете не разделять его страдания. Если мы любим нашего Господа, а не просто восхищаемся Им или боимся, или хотим чего-то от Него, мы должны принять Его чувства. Мы должны понять муку Господа, страдающего за наши грехи. Такое утешение — знать, что мы не одиноки в своих страданиях и своей слабости.
— Сэр, хозяйка пансиона и ее дочь спасли мне жизнь, я пришел к их порогу с туберкулезом, и они заботились обо мне в течение трех месяцев.
Пастор Шин кивнул:
— Это замечательно. Благородное поведение.
— Господин, ее дочь беременна, но отец ребенка бросил ее. Она не замужем, и у ребенка не будет имени.
Шин встревожился.
— Я думаю, что должен попросить ее выйти за меня замуж, и если она ответит согласием, возьму ее в Японию в качестве жены. Если она ответит согласием, я попрошу вас обвенчать нас, прежде чем мы уедем.
Пастор Шин прикрыл рот правой рукой. Христиане уважали такой выбор. Жертвовать собой ради других правильно, но совершать подобные поступки следовало осмотрительно.
— Вы писали об этом родителям?
— Нет. Но я думаю, они поймут. Я отказывался вступать в брак раньше, и они не ожидали, что я это сделаю. Возможно, они будут довольны.
— Почему вы раньше отказывались жениться?
— Я был инвалидом с момента рождения. В последние годы мне стало лучше, но я снова заболел в этом путешествии. Никто в моей семье не ожидал, что я доживу до двадцати пяти лет. А мне сейчас двадцать шесть, — Исэк улыбнулся. — Если бы я женился и имел детей, то, внезапно скончавшись, оставил бы молодую вдову и сирот.
— Да, понимаю.
— Я должен был уже умереть, но я жив, господин.
— Я очень этому рад. Хвала Господу, — Шин улыбнулся молодому человеку, не зная, как защитить его от желания принести столь грандиозную жертву.
Он был недоверчив. Если бы не теплое письмо от друзей в Пхеньяне, восхвалявших ум и компетентность Исэка, Шин подумал бы, что тот — религиозный фанатик.
— Что говорит молодая женщина об этой идее?
— Не знаю. Мне еще нужно обсудить все с ней. Вдова рассказала мне о проблеме ее дочери только вчера. А вечером, перед молитвой, мне пришло в голову, что я могу помочь им: дать женщине и ребенку мое имя. Как меня зовут? Это только вопрос благодати. Я родился мужчиной, который может оставить имя своим потомкам. Если молодую женщину обманул и бросил негодяй, вряд ли ее стоит сурово осуждать, и, конечно, ребенок невиновен. Почему он должен страдать?
Шин не мог не согласиться.
— Если Господь позволит мне жить, я постараюсь стать хорошим мужем для Сонджи и хорошим отцом этому ребенку.
— Сонджи?