— Сегодня я хорошо себя чувствую. Нет тяжести в груди, — сказал он.
— Наверное, это из-за бани. И обед был хороший. Я не помню, когда мы так хорошо ели. В этом месяце мы два раза ели белый рис. Я чувствую себя богатой.
Исэк рассмеялся.
— Мне жаль, что я не могу каждый раз кормить тебя белым рисом.
Исэк не привык беспокоиться о еде, о том, где спать или что носить, но теперь, когда он был женат, он подумал, что должен научиться заботиться о семейных нуждах.
— Нет-нет, я не это имела в виду. Не обязательно иметь роскошные вещи. — Сонджа мысленно обругала себя, она не хотела, чтобы он счел ее балованной.
— Мне тоже нравится белый рис, — ответил он, хотя редко думал о том, что ел; он хотел прикоснуться к ее плечу, чтобы успокоить, но смутился, а потом лежал неподвижно, прижав руки к бокам.
Она хотела еще поговорить. Вот так перешептываться в темноте было легче, чем на пароме или в поезде.
— Твой брат очень интересный; моя мать упоминала, что он рассказывал забавные истории и смешил отца…
— Такого не должно быть, но я всегда любил его больше всех в семье. Когда мы росли, его часто ругали, потому что он ненавидел школу. У брата были проблемы с чтением и письмом, но он ладил с людьми и отличался замечательной памятью. Он никогда ничего не забывает, стоит ему услышать, он легко усваивает чужие языки просто со слуха. Он может немного говорить на китайском, английском и русском. И он всегда имел талант к механике. Все в нашем городе любили его, никто не хотел, чтобы он отправился в Японию. Мой отец мечтал, что он станет врачом, но это было невозможно, так как он не способен сидеть и учиться. В школе его отчитывали за то, что он недостаточно старался. Он предпочел бы быть больным, как я, и оставаться дома. Ко мне учителя приходили на дом, а иногда он просил меня сделать задания за него, когда он пропускал школу, чтобы пойти на рыбалку или плавать с друзьями. Я думаю, он уехал в Осаку, чтобы не спорить с отцом. Он хотел сам разбогатеть и не собирался учиться на врача. В Корее все только теряли деньги, там сделать капитал никто не мог.
Они помолчали, вслушиваясь в уличные звуки: женщина кричала на своих детей, группа подвыпивших мужчин распевала: «Ариран, ариран, арарий». Вскоре до них стал доноситься храп Ёсопа и легкое ровное дыхание Кёнхи, как будто те лежали рядом с ними. Исэк положил правую руку на живот Сонджи, но не почувствовал никакого движения. Она никогда не говорила о ребенке, но Исэк часто задавался вопросом, как он растет внутри нее и что она чувствует.
— Ребенок — это дар Господа, — сказал он.
— Должно быть, так.
— У желудка чувствуется тепло, — сказал он.
Кожа на ее ладонях огрубела и покрылась мозолями, но на животе оставалась гладкой и упругой, как тонкая ткань. Она его жена, и он должен быть увереннее в себе, однако именно это ему не удавалось. Он почувствовал, как член между его ногами вырастает на полную длину — такое случалось с ним каждое утро, еще с тех пор как он был мальчиком, но теперь все было иначе, ведь рядом с ним была женщина. Конечно, он пытался угадать, как все получится. Но он не ожидал тепла, близости, того волнения, которое вызывает в нем ее дыхание и робость, и страха, что он может ей не понравиться. Его рука легла ей на грудь — мягкую и тяжелую. Ее дыхание изменилось.
Сонджа попыталась расслабиться; Хансо никогда не касался ее с такой нежностью. Когда она встречалась с ним в бухте, секс был торопливым, порой резким, а потом она видела, как на его лице появлялись облегчение и благодарность, а потом ей приходилось обмывать ноги в холодной морской воде. Хансо гладил ее подбородок и шею, он любил прикасаться к ее волосам. Однажды он захотел, чтобы она расплела косы, и она сделала это, из-за чего опоздала домой, снова заплетая их. Внутри ее тела рос его ребенок, а он не мог почувствовать этого, потому что его не было рядом.
Сонджа открыла глаза; глаза Исэка тоже были открыты, и он улыбался ей, его рука чуть сжимала ее сосок; и она откликнулась на его прикосновение.
— Йобо, — сказал он.
Он ее муж, и она полюбит его.
14
Рано утром по карте, нарисованной братом на клочке оберточной бумаги, Исэк нашел пресвитерианскую церковь — крытый сланцевыми плитками деревянный каркасный дом на одной из боковых улиц района Икайно, в нескольких шагах от главной оси. Единственным отличительным признаком культового назначения этого здания был скромный белый крест на коричневой деревянной двери.