— Твой муж подписал это, — сказал он, взмахнув документом, который выглядел весьма официально.
Часть бумаги была написана на корейском, но большая часть — на японском и, вероятно, китайском. В верхнем правом углу Кёнхи узнала имя Ёсопа.
— Он опаздывает с платежами.
— Я ничего не знаю об этом, сейчас мой муж на работе. — Кёнхи подумала, что вот-вот заплачет, и положила руку на ручку двери, надеясь, что мужчины уйдут. — Пожалуйста, приходите позже, когда он будет дома.
Сонджа стояла рядом с ней, положив руки на живот. Мужчины не показались ей опасными, они напоминали постояльцев пансиона. Однако ее невестка выглядела взволнованной.
— Сегодня он будет поздно. Возвращайтесь вечером, — сказала Сонджа, гораздо громче, чем Кёнхи.
— Ты невестка, верно? — спросил коротышка, на щеках у него появлялись ямочки, когда он улыбался.
Сонджа ничего не сказала, стараясь не удивляться тому, что он знал кто она. Более высокий продолжал усмехаться, глядя на Кёнхи. Зубы у него были крупными и квадратными.
— Мы уже говорили с вашим мужем, но он не реагировал, поэтому мы подумали, что заберем вас и поедем к нему вместе. — Высокий сделал паузу и медленно произнес имя: — Пэк Кёнхи — у меня был двоюродный брат по имени Кёнхи. Ваш цумей — Бандо Кимико, не так ли? — Он положил широкую ладонь на дверь, потом взглянул на Сонджу. — То, что мы встретились с вашей невесткой, лишь удваивает наше удовольствие. Правильно? — Мужчины рассмеялись.
Кёнхи пыталась рассмотреть документ, находившийся перед ней.
— Я не понимаю, — наконец сказала она.
— Вот тут самое важное: Пэк Ёсоп должен моему боссу сто двадцать иен, — он указал на цифру 120, написанную на кандзи[12] во втором параграфе. — Ваш муж пропустил последние два платежа. Мы надеемся, что вы потребуете от него сделать их сегодня.
— Сколько это? — спросила Кёнхи.
— Восемь иен плюс процент в неделю, — сказал коротышка, у него был сильный акцент региона Кенсандо. — Может быть, у вас есть деньги дома, и вы можете нам заплатить? — спросил он. — В целом выходит примерно двадцать иен.
Ёсоп недавно дал ей деньги на еду на следующие две недели. У нее было шесть иен в кошельке. Если бы она отдала их, не осталось бы ничего на еду.
— Сто двадцать иен — это весь долг? — спросила Сонджа, для которой бумага была совершенно непонятна.
Коротышка покачал головой.
— К настоящему времени сумма выросла почти вдвое, если включить проценты. А какое вам дело? У вас есть деньги?
— Полная сумма сегодня составит двести тринадцать иен, — уточнил более высокий, который умел быстро считать в уме.
Кёнхи громко вздохнула, закрыла глаза и оперлась на дверную раму.
Сонджа шагнула впереди спокойно сказала:
— Мы достанем вам деньги. — Она говорила с ними так же, как стала бы говорить с Фатсо, постояльцем, когда он требовал постиранные вещи, она даже не смотрела на мужчин. — Просто вернитесь через три часа. До того, как стемнеет.
— Увидимся позже, — ответил высокий.
Две женщины быстро шли к торговой улице, расположенной возле станции Цурухаси. Они не задерживались перед витринами магазина тканей или перед другими прилавками, не приветствовали дружелюбных продавцов овощей. Они стремительно и целенаправленно шли вперед.
— Я не хочу, чтобы ты это делала, — сказала Кёнхи.
— Отец рассказывал мне о таких людях. Если весь долг не выплачивается сразу, процент становится все выше и выше, и вы уже никогда не сможете расплатиться. Отец говорил, что всегда отдаешь намного больше, чем взял в долг. Подумай об этом — как сто двадцать иен превратились в двести тринадцать?
Ким Хуни видел, как соседи теряли все имущество после того, как брали в долг небольшую сумму на покупку саженцев или оборудования. Когда приходили за выплатой долгов, соседям приходилось отдавать весь урожай. Отец Сонджи ненавидел ростовщиков и часто предупреждал ее об опасности использования заемных денег.
— Если бы я знала, я бы прекратила посылать деньги нашим родителям, — пробормотала Кёнхи.
Сонджа смотрела прямо перед собой, избегая зрительного контакта с кем-либо из прохожих. Она думала, что скажет скупщику.
— Сестра, ты видела его знак на корейском, верно? — спросила Сонджа. — Он должен быть корейцем, не так ли?
— Я не уверена. Я не знаю никого, кто бывал там.
Следуя корейской вывеске, размещенной на фасаде низкого кирпичного здания, женщины поднялись по широкой лестнице на второй этаж. Вход в кабинет владельца ломбарда был занавешен, и Сонджа осторожно сдвинула занавес.
12
Кандзи (буквально — «ханьские буквы») — китайские иероглифы для записи японских слов и цифр. Используются в современной японской письменности наряду с хираганой (основной слоговой азбукой), катаканой (второй частью слоговой азбуки, используемой преимущественно для записи слов неяпонского происхождения), арабскими цифрами и ромадзи (латинским алфавитом).