Дети были безжалостны, но Ноа не сражался с ними; он усердно учился и, к удивлению учителей, был первым или вторым по успеваемости в классе. В школе у Ноа не было друзей, и когда корейские дети играли на улице, он к ним не присоединялся. Единственным, кого он ждал с нетерпением, был его дядя, но Ёсоп теперь не слишком много времени проводил дома, да и настроение у него было скверным.
Кёнхи и Сонджа остановились перед рестораном, не решаясь войти. Дверь была приоткрыта, но для клиентов, а не для поставщиков. Кёнхи не захотела отпускать Сонджу одну в неизвестное место. Она настояла на том, чтобы пойти вместе, как обычно — с Мосасу за спиной. Они не хотели говорить Ёсопу о своих планах, пока все не прояснится.
— Я останусь здесь с тележкой и подожду, — сказала Кёнхи, ритмично поглаживая Мосасу правой рукой. Ребенок спал. — Почему бы тебе не попросить его выйти на улицу?
— Мы обе можем войти.
— Нет, я буду ждать снаружи. Но если ты скоро не придешь, я тоже зайду, ладно?
— Но как ты одна справишься с тележкой и…
— Все будет хорошо. Просто зайди, попроси Ким Чанго выйти сюда. Не разговаривай с ним внутри, ладно?
— Но я думала, что мы поговорим с ним вместе.
Сонджа уставилась на свою невестку, не зная, что ей делать, она вдруг поняла, что та просто боится войти в ресторан. Если ее муж спросит, что и как, она сможет честно ответить: в ресторане я не была.
3
Апрель 1940 года
Это был второй ресторан, в который она когда-либо входила. Главный зал был почти в пять раз больше заведения в Пусане, где они с Исэком ели удон. От запаха жареного мяса и застарелого сигаретного дыма у нее запершило в горле. На приподнятой платформе, покрытой татами, стояло два ряда обеденных столов. Под платформой находилось место для обуви гостей. В открытой кухне мальчик-подросток, одетый в белую майку, мыл пивные бокалы, по два за раз. Журчание воды и звон стекла помешали ему услышать, как вошла Сонджа; она смотрела на его точеный профиль, сосредоточенное на работе лицо, надеясь, что он заметит ее.
Человек с рынка не называл ей определенное время, когда надо прийти с кимчи, и ей не пришло в голову спросить, утром или днем она сможет его застать. Ким Чанго не было видно. Что, если он уже ушел или придет только во второй половине дня или вечером? Вода в раковине перестала бежать, а усталый мальчик потянулся и покачал головой из стороны в сторону. Вид молодой женщины удивил его. На ней были японские брюки и синяя мягкая куртка, сильно поношенная.
— Простите, мы еще не открыты, — сказал он по-корейски; она не выглядела клиенткой, но и на нищую не походила.
— Извините. Мне жаль беспокоить вас, но знаете ли вы, где Ким Чанго? Он попросил меня принести кимчи. Я не была уверена, когда…
— О! Это вы? — Мальчик широко улыбнулся. — Он там, ниже по улице. Босс сказал, чтобы я позвал его, если вы придете сегодня. Почему бы вам не присесть и не подождать? Вы принесли кимчи? Клиенты жалуются на гарниры вот уже несколько недель. Вы тоже будете работать? А сколько вам лет?
Мальчик вытер руки и открыл кухонную дверь позади. «Эта новая девушка симпатичная», — подумал он. Прежняя повариха, которая готовила кимчи, была беззубой старухой и кричала на него без причин. Ее уволили за то, что она много выпивала.
Сонджа была в замешательстве.
— Значит, Ким Чанго здесь нет?
— Присаживайтесь. Я скоро вернусь!
Мальчик бросился к двери. Сонджа огляделась, поняла, что осталась одна, и тоже вышла на улицу.
Кёнхи прошептала:
— Ребенок крепко спит.
Она сидела на низком табурете, который обычно висел на боковой стороне тележки. На ярком солнце легкий ветерок играл с волосами Мосасу. Ранним утром на улице было мало прохожих. Аптека еще не открывалась.
— Сестра, управляющий сейчас придет. Ты все еще хочешь ждать снаружи? — спросила Сонджа.
— Я в порядке. Ты заходи и жди у окна, чтобы я могла тебя видеть.
Внутри ресторана Сонджа не решилась сесть, поэтому просто стояла у двери.
— Как приятно вас видеть! — воскликнул Чанго, входя в зал. — Вы принесли кимчи?
— Моя невестка присматривает снаружи за тележкой. Мы много принесли.
— Надеюсь, вы сможете сделать еще больше.
— Вы даже не попробовали нашу кимчи, — тихо сказала она, смущенная его энтузиазмом.
— Я не беспокоюсь. Я слышал, что это самая вкусная кимчи в Осаке, — сказал он. — Давайте выйдем.
Кёнхи поклонилась, когда увидела его, но не заговорила.