Он кивает в ответ.
- Весьма серьёзное занятие, - он смотрит на неё, его голос становится мягче. - Всегда хотел приготовить тебе приличный обед. - Его глаза увлажняются. - Моя мама обучила меня основам, вкладывая душу, научила готовить запеканку, от которой бы у тебя потекли слёзы, и возрадовался живот.
Лилли улыбается ему, но затем её улыбка пропадает.
- Что случилось с твоей мамой, Джош?
Какое-то время он смотрит на снежную порошу на заледеневших листьях, собираясь с духом, чтобы рассказать свою историю.
- Мохаммед Али просто слабак по сравнению с моей мамой… она была борцом, она боролась с болезнью как чемпион, в течение многих лет. Ожесточилась ли она? Она была такой же доброй, как долог день. Бродячие собаки и изгои находили у неё приют. Не имело значения, был ли человек попрошайкой или бездомным, она принимала всех, называла "сладким ребёнком", и кормила кукурузным хлебом и сладким чаем. Пока они не обкрадывали её или затевали драки в гостиной.
- Звучит так, словно она была святая, Джош.
Он пожал плечами.
- Признаюсь честно, это были не лучшие условия жизни для меня и моих сестёр. Мы много переезжали, меняли различные школы, и каждый день, когда мы приходили домой, он был полон незнакомцев, но я любил свою старушку.
- Я вижу почему.
Джош тяжело сглатывает. Наступает тот самый момент. Ужасный момент, момент, который преследует его во снах по сей день. Он пристально смотрит на листья в снегу.
- Это произошло в воскресенье. Я знал, что моя мама слабеет, но не думал об этом всерьёз. Доктор сказал нам, что у неё была болезнь Альцгеймера. Как раз тогда появились мертвяки, но ещё не звучали предупредительные сирены, объявления и прочее дерьмо. В тот день наша улица была заблокирована. Когда я уехал на работу, мама осталась сидеть возле окна, глядя в замешательстве на то, как существа проскальзывают через кордоны, под выстрелы групп быстрого реагирования. Я даже не задумывался об этом. Я воображал, что с ней будет всё в порядке.
Он делает паузу и Лилли не произносит ни слова. Им обоим ясно, что он должен поделиться с другим человеком, или это продолжит изъедать его.
- Позже, в тот день, я пытался дозвониться до неё. Воображал, что отсутствие новостей и есть хорошие новости. Кажется, было приблизительно пол шестого, когда закончился рабочий день.
Он проглатывает комок в горле. Он чувствует на себе взгляд Лилли.
- Я обогнул угол своей улицы. Показывая своё удостоверение личности парням на контрольно-пропускном пункте, я заметил большую активность на углу квартала. Парни группы быстрого реагирования ходили туда-сюда. Прямо перед нашим домом. Я остановился. Они крикнули мне, чтоб я не входил туда, а я ответил им, что живу здесь. Они пропустили меня. Я увидел широко распахнутую парадную дверь в наш дом. Полицейские входили и выходили. Некоторые из них несли...
Джош запинается. Восстанавливает дыхание. Готовится. Вытирает увлажнившиеся глаза.
- Некоторые из них несли... как они называются, эти специальные контейнеры? Для человеческих органов и прочего? Я побежал наверх, перепрыгивая по несколько ступеней за раз. Думаю, что даже уронил одного из полицейских. Я добрался до нашей двери на втором этаже и тут парни в защитных костюмах заблокировали мне вход. Я оттолкнул их в сторону, вошёл и увидел…
Джош чувствует, как горе подкатывает к его горлу и душит его. Он делает паузу, чтобы вздохнуть. У него капают слёзы и скатываются по подбородку.
- Джош, ты не должен...
- Нет, всё в порядке, мне это нужно... то, что я увидел там.... Когда я вошёл, я уже знал, что произошло. В ту секунду, когда увидел открытое окно и накрытый стол. Мама достала свой свадебный сервиз. Я в жизни не видел столько крови. Она была повсюду, - он чувствует, что его голос срывается, и рукавом утирает поток слёз. - На полу лежало не менее шести существ. По всей видимости, парни штурмовой группы уничтожили их. От мамы… осталось немного, - он задыхается. Сглатывает. Вздрагивает от жгучей боли в груди, - На столе... остались её останки. Рядом с дорогим фарфором. Я видел… я видел… её пальцы… все изжёванные, лежащие рядом с соусником… всё, что осталось от её тела… сидящего на стуле… её голова была наклонена в сторону… шея разорвана...
- Хорошо... Джош, тебе не стоит... Мне жаль... Мне так жаль.
Джош смотрит на неё, как будто видит её лицо в новом свете, при рассеянном, снежном сиянии, её глаза где-то далеко, будто в наваждении.
* * *
Сквозь слёзы Лилли Коул встречает пристальный взгляд великана и её сердце сжимается. Она хочет обнять его, хочет успокоить этого нежного колосса, погладить его крепкие плечи и сказать ему, что всё будет в порядке. Она никогда не чувствовала такой близости к другому человеку и это убивает её. Она не заслуживает его дружбы, его привязанности, его защиты и любви. Что она скажет? Твоя мама сейчас в лучшем месте? Она отказывается преуменьшать весь ужас этого момента глупым клише. Она начинает что-то говорить, когда Джош продолжает своим низким, истощенным, разбитым голосом, не отводя от неё взгляда.
- Она пригласила этих существ на кукурузный хлеб и бобы... она привела их... как бездомных псов... потому что она была такой. Она любила всех божьих тварей. - Великан сутулится, его плечи дрожат, а слёзы текут по подбородку и капают на ворот старой куртки Армии Спасения, - Наверное, она называла их "сладкими детьми"... до тех пор, пока они её не съели.
Тогда великан опускает свою голову и издаёт тревожный звук, смесь рыдания и безумного смеха, а слёзы текут по его огромному коричневому лицу. Лилли пододвигается ближе. Кладёт руки на его плечи. Она ничего не говорит, а только дотрагивается до его гигантских рук, которые сжимают ружьё между коленей. Он поднимает на неё глаза. Он эмоционально разбит.
- Извини, я так...
Произносит он шёпотом.
- Всё в порядке, Джош. Всё в порядке. Я с тобой. Я всегда с тобой.
Он поднимает голову, вытирает лицо и криво улыбается.
- Я знаю.
Она целует его, быстро, но в губы, и это немного больше, чем дружеский поцелуй. Поцелуй длится всего пару секунд. Джош опускает ружьё, обнимает её и возвращает поцелуй. Лилли наполняет противоречивый поток эмоций, когда губы гиганта прикасаются к её губам. Она чувствует себя плывущей на снежных ветрах. Она не может разобраться в своих затаённых чувствах, которые кружат её голову. Жалеет ли она его? Или снова им манипулирует? От него пахнет кофе, сигаретами и фруктовой жевательной резинкой. Холодный снег касается ресниц Лилли, теплота губ Джоша растапливает холод. Он так много сделал для неё. Она десятки раз обязана ему жизнью. Она приоткрывает рот, прижимается к нему грудью, но в этот момент он отстраняется.
- Что-то не так? - она поднимает на него взгляд, отыскивая его большие грустные карие глаза. Она сделала что-то не так? Или перешагнула черту?
- Ничего, куколка, - он улыбается, наклоняется к ней и целует в щёку. Это тёплый поцелуй - мягкий, нежный, многообещающий. - Не подходящее время, знаешь, - произносит он. Он поднимает ружьё. - Здесь не безопасно... что-то здесь не так.
На мгновение, Лилли не понимает, к чему это относится, к тому, что происходит в лесу или творится между ними.
- Извини, если...
Он мягко касается её губ.
- Хочу сделать всё правильно... когда придёт время.
Его улыбка самая бесхитростная, чистая и милая, из тех, что видела Лилли. Она улыбается ему в ответ, её глаза затуманиваются. Кто думал, что можно среди всего этого ужаса, встретить настоящего джентльмена. Лилли начинает что-то говорить, когда резкий звук привлекает их внимание.
* * *
Джош слышит слабый перестук копыт и мягко отталкивает Лилли, закрывая своей спиной. Он поднимает ржавый ствол мелкокалиберного ружья. Звук усиливается. Джош взводит курок.
Сначала, он подумал, что видит тварей. К набережной спускалось, оставляя за собой листья и сломанные ветки, стадо животных, которых на первый взгляд было невозможно опознать. Меховое пятно продиралось сквозь зелень навстречу им.
- Пригнись! - Джош тянет Лилли назад к высохшему руслу ручья.