- Элис?
Элис делает быстрый, нервный кивок.
Губернатор смотрит на Лилли.
- Как насчёт тебя? Тебе всё ясно?
Лилли молча смотрит в пол. Губернатор подходит ближе.
- Не слышу ответа. Я спрошу тебя снова, Лилли. Ты понимаешь суть нашего соглашения?
Лилли отказывается говорить. Губернатор вытаскивает свой армейский кольт с перламутровой рукояткой, снимает его с предохранителя и приставляет дуло к голове Лилли. Но прежде, чем он успевает сказать хоть слово или пустить пулю в её мозг, Лилли поднимает на него взгляд.
- Я понимаю.
* * *
- Дамы и господа! – раздаётся гнусавый голос фермерского парнишки из системы громкой связи над ареной, эхом разносясь над хаотическим зрелищем за сетчатым забором. Зрители заняли места по всей трибуне, и ни один из них не покинул стадион. Некоторые лежат на спине, пьяные, глядящие на безлунное ночное небо. Другие передают друг другу бутылку самогона, пытаясь заглушить ужасы схватки, которую они только что наблюдали. Кое-то из пьяных зрителей бросает мусор и пустые бутылки на арену, мучая пленённых кусачих, прикованных к арене цепями и бессильно размахивающих руками. С их гниющих губ стекают чёрные слюни. Оба мёртвых борца лежат вне досягаемости зомби. Толпа вот уже в течение часа заливается насмешками и свистом. Из громкоговорителя раздаётся голос.
- ВНИМАНИЕ! ЭКСТРЕННОЕ СООБЩЕНИЕ ОТ ГУБЕРНАТОРА!
Эта новость привлекает внимание толпы, и какофония визгов и свиста утихает. Около сорока зрителей неуклюже возвращаются на свои места в первых рядах, некоторые спотыкаются о собственные ноги. В течение нескольких минут вся толпа собирается в нижней части трибуны, за сетчатым забором арены, когда-то защищавшим болельщиков автогонок от заносов и горящих покрышек, вылетающих с трассы.
- ПОАПЛОДИРУЕМ НАШЕМУ БЕССТРАШНОМУ ЛИДЕРУ, ГУБЕРНАТОРУ!
Из прохода между рядами, словно призрак, в бледном свете прожекторов появляется фигура, одетая в длинный плащ, покрытый брызгами крови. Подол его плаща развивается на ветру, он похож на троянского главнокомандующего, возвращающегося с осады Трои. Остановившись в центре арены на фоне скончавшихся гвардейцев, он подтягивает ближе шнур микрофона, подносит микрофон к губам и громко произносит.
- ДРУЗЬЯ, ВСЕ ВЫ ОКАЗАЛИСЬ ЗДЕСЬ ВОЛЕЙ СУДЬБЫ… СУДЬБА СВЕЛА НАС ВМЕСТЕ… И ВОЛЕЙ СУДЬБЫ ЗДЕСЬ МЫ СМОЖЕМ ВЫЖИТЬ!
Толпа изрядно надравшихся зрителей издаёт пьяный возглас.
- И ВОЛЕЙ СУДЬБЫ Я СТАЛ ВАШИМ ЛИДЕРОМ... И Я С ГОРДОСТЬЮ ПРИНИМАЮ ЭТУ РОЛЬ! И ЕСЛИ СРЕДИ ВАС НАЙДЁТСЯ СУКИН СЫН, НЕ СОГЛАСНЫЙ С ЭТИМ, ПУСТЬ ПОДОЙДЁТ И ЗАБЕРЁТ ЕЁ У МЕНЯ! В ЛЮБОЕ ВРЕМЯ! ВЫ ЗНАЕТЕ, ГДЕ МЕНЯ НАЙТИ! ЕСТЬ ЖЕЛАЮЩИЕ? У КОГО-НИБУДЬ ИЗ ВАС ХВАТИТ МУЖЕСТВА, ЧТОБЫ ЗАЩИТИТЬ ЭТОТ ГОРОД?
Пьяные голоса стихают. Лица людей, стоящих за сетчатым забором становятся вялыми и осунувшимися. Губернатор полностью завладевает их вниманием. Ветер, разгуливающий по арене обостряет тишину.
- КАЖДЫЙ ИЗ ВАС СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ СТАНЕТ СВИДЕТЕЛЕМ НОВОГО ПОРЯДКА В ВУДБЕРИ! СЕГОДНЯ БАРТЕРНАЯ СИСТЕМА ОФИЦИАЛЬНО ПОДХОДИТ К КОНЦУ!
Теперь тишина полностью воцаряется на арене. Не ожидая этого, зрители склоняют головы, внимательно вслушиваясь в каждое слово.
- С СЕГОДНЯШНЕГО ДНЯ, ПРОДОВОЛЬСТВЕННЫЕ ЗАПАСЫ БУДУТ ИСПОЛЬЗОВАТЬСЯ НА ОБЩЕЕ БЛАГО! И ОНИ БУДУТ РАСПРЕДЕЛЕНЫ ПОРОВНУ! ТАК ЛЮДИ СМОГУТ ПРОЛОЖИТЬ СЕБЕ ПУТЬ В НАШЕ СООБЩЕСТВО! ДОБЫВАЯ ПРИПАСЫ! ВНОСЯ СВОЙ ВКЛАД В ОБЩЕЕ БЛАГОПОЛУЧИЕ!
Один пожилой джентльмен на верхних рядах становится на дрожащие колени, его пальто со значком Армии Спасения развивается на ветру, он начинает аплодировать, кивая головой и с гордостью выпячивая поседевший подбородок.
- ЭТИ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ БУДУТ СТРОГО СОБЛЮДАТЬСЯ! ЛЮБОЙ, КОГО ПОЙМАЮТ ЗА ТОРГОВЛЕЙ ИЛИ ОБМЕНОМ ОДНОГО ТОВАРА НА ДРУГОЙ, В НАКАЗАНИЕ ДОЛЖЕН БУДЕТ БОРОТЬСЯ ЗА СВОЮ ЖИЗНЬ НА АРЕНЕ СМЕРТИ! – Губернатор делает паузу, пробегая взглядом по толпе, позволяя зрителям усвоить его слова, - МЫ НЕ ВАРВАРЫ! МЫ ЗАБОТИМСЯ О НАШИХ БЛИЗКИХ! МЫ! ЯВЛЯЕМСЯ! ЗАЩИТНИКАМИ НАШИХ БРАТЬЕВ!!
Всё больше и больше зрителей встают со своих мест и начинают аплодировать, некоторые из них непроизвольно трезвеют, вновь обретая дар речи, приветствуя Губернатора, как если бы во время церковной службы они услышали «аллилуйя». Проповедь губернатора достигает своего апогея.
- НАСТУПАЕТ НОВАЯ ЭРА ДЛЯ ВУДБЕРИ, ЭРА РАБОТЯЩЕГО И СПЛОЧЁННОГО НАРОДА! НАРОДА, КОТОРЫЙ ОДНАЖДЫ СОЗДАСТ СЧАСТЛИВОЕ, ЗДОРОВОЕ, СПЛОЧЁННОЕ ОБЩЕСТВО!
К этому моменту, почти каждый зритель успел подняться на ноги, и рёв их голосов, непохожий на старомодное церковное собрание, эхом отзывается в уголках арены и разносится по ночному небу. Люди хлопают, одобрительно кричат и обмениваются взглядами, полными облегчения, радости… и, возможно, даже надежды. Однако с такого расстояния, зрители, стоящие за сетчатым забором, большинство с опухшими после ночной попойки глазами, не замечают кровожадного блеска в тёмных глазах своего великодушного лидера.
* * *
На следующее утро стройная молодая женщина с волосами, собранными в конский хвост, оказывается на зловонной, отдающей сыростью бойне под стадионом. Лилли, в её безразмерной рубашке с символикой штата Джорджия, рваных джинсах и старинных украшениях, не дрожит, не пытается грызть ногти, не чувствует никакого нервного напряжения и отвращения при выполнении того омерзительного задания, которое ей дали в наказание за попытку устроить государственный переворот. В действительности, когда она крадётся в тусклом свете подземной камеры, зажав в руке тяжелый топор с тефлоновым покрытием, она не ощущает ничего, кроме закипающей в ней ярости.
Она с силой обрушивает топор на отрубленную ногу Шведа, валяющуюся у канализационного стока на полу, разрубая хрящ коленного сустава. Раздаётся мокрый трескающий звук, похожий на звук пробки, вылетающей из бутылки под давлением. Топор разрубает сустав также легко, как кухонный нож оделяет голень от куриного бедра. Брызги крови попадают на Лилли, застилая её воротник и подбородок. Она едва замечает, как бросает обе части человеческой конечности в пластиковый мусорный контейнер рядом с собой. В мусорном контейнере, наполненным льдом, содержатся части тела Шведа, Бройлса, Мэннинга и Зорна, их внутренности, органы, волосатые скальпы, скользкие хрящи и оторванные конечности одинакового размера, необходимые, чтобы продолжать игры и поддерживать существование зомби на арене. Резиновые садовые перчатки, надетые Лилли, в течение последнего часа приобрели тёмно-фиолетовый оттенок, пока она позволяла своему гневу излиться в серии мощных ударов топором. Она сумела расчленить три тела с поразительной легкостью, едва замечая Стивенса и Мартинеса, трудящихся в противоположном углу грязной, тёмной, окровавленной камеры. Не обмениваясь ни словом, они продолжают работать таким темпом ещё полчаса, пока около полудня звук приглушённых шагов, раздающихся в коридоре за стальной дверью, не оглушает Лилли. Замок щёлкает, и дверь открывается.
- Я только хотел проверить, как идут дела, - объявляет Губернатор, появляясь в камере. На нём кожаный жилет, на бедре пистолет в кобуре, а собранные в хвост волосы открывают взору точёные черты лица. - Впечатляюще, - говорит он, подходя к контейнеру Лилли и вглядываясь в склизкое содержимое. - Нам, возможно, придётся приберечь несколько кусочков в качестве корма.
Лилли не поднимает глаз. Она продолжает измельчать останки, бросая их в ведро и вытирая края лезвия о джинсы. Наконец она принимается за верхнюю часть тела мертвеца, голова которого до сих пор не отделена от тела.
- Так держать, бойцы,- произносит Губернатор, одобрительно кивая, разворачиваясь и направляясь к двери. Когда он выходит из камеры, Лилли бормочет что-то себе под нос, так, чтобы никто не услышал. Голос в её голове, проносящийся по синапсам головного мозга, срывается с её губ лёгким шёпотом, обращаясь к Губернатору.
- Скоро... когда они не будут нуждаться в тебе... ты окажешься на его месте.
Она замахивается топором снова и снова.