Булат
– Но совершишь ещё немало. Самопожертвованье бремя
Дано не каждому нести. Поступок твой-всего лишь семя,
Но из него дубку расти.
VIII
И окрылённая вдвойне
Полетела Мики в высь. «На войне,
Так на войне» – заставляла её мысль, разведкой
Заняться с небес. Две ж дороги от Булата разделяли хвойный
Лес. А заблудиться – сил растрата. И в дали заметив дом, Мики плавно Опускалась, доложить стремясь о том. Но вдруг её ожгло огнём и птица с Чувствами рассталась. И видят, в панике друзья, как камнем падала
Сорока. И поспешил Булат, скользя, остановив над ней разбег.
Видать, слезал Никуша долго и, склонившись, человек
С сугроба взял её поспешно.
охотник
– Хорошо ещё, что снежно, не разбилась птичка, браво.
Но пёс вскричал: «Она моя!»
охотник
– Взяли где вы, сударь, право? Разве выстрелил не я?
Ник смотрел на птицу с болью, такого он не ждал конца.
И налились глазища кровью, и лик стал страшен у юнца.
«Бр-р» – сказал ему Булат: «Прекрати, безумный брат!»
Знать проснулся в нём угодник, когда б молвил речь охотник
«Успокойтесь.» -произнес: «Я живу почти что рядом…»
Но вдруг пёс отхлынул шагом, потому как чуял нос
Не приятный запах страха.
Клок
– Не волнуйтесь, дорогой, оживает ваша птаха.
Что ж, возьму её домой. К счастью, я толковый врач.
Всё равно, что бобр, что грач. Всем здоровье непременно
Возвращаю я отменно.
И Ник Булату прошептал: «Нашёлся всё таки «шакал»!
Но упырь не должен жить, коль он не может не губить!»
«Бр-р,» – повысил голос конь:
«Да приди в себя сейчас же! Накинь на сердце
Своё бронь. И если ненавистен даже, будь умом своим премудрен.
Как не дико бы звучало? Но знакомства здесь начало. Иль обман сей Нику Труден? Иль желанья нет вернуть друга, преданного морем?» Знал
Психолог чем встряхнуть ум его, сражённый горем.
Булат
– Ты передай слова мои,
Да с улыбкою учтивой. Трудно, знаю, но
Стерпи, не навреди душой правдивой: «Однако, лекарь
Сердобольный! Прославить, дайте мне возможность, души порыв
Ваш благородный за Вашу скорую готовность продлить участием судьбу не Неразумной этой птахи. Даря спасенье тем рабу от лютой кары не на
Плахе. Вы б ужаснулись нравом сами! Жестока так, клянусь Вам
Честью, что страх не выразить словами! Графини, сударь,
Эта птица. О, как боюсь, явиться с вестью!
Хотя она мне и сестрица.»
И, повторив слова коня, Ник взгляд потупил обречённо.
Клок
– Я Вас прошу простить меня. В лесу охотясь увлечённо,
Уединенье чуял я своё. Не знал, что птичка не лесная.
И вороньё б добыча не плохая, для чучелка я взял ружьё.
Ник
– Позвольте, путник дорогой, Вам предложить коня в дорогу.
И в миг по просеке лесной домчит и Вас, и графскую сороку.
Клок
– Сдаётся мне, что болен он, губошлёпит Ваш красавец.
Не местной хворью поражён. А он у Вас не иностранец?
Булат
– Я полон «дивных восхищений»! Ещё лечить начнёт меня
Сумасшедший этот гений! Поговорить уже нельзя.
Ник! Спасай меня, дружок!
Ник
– Нет, нет, пустое, уверяю. Лишь примет на ночь порошок.
Объелся снега, я то знаю.
Денёк к концу уж подходил,
Когда б безжалостного Клока, Ник торопя,
В седло садил, ждала ведь помощи сорока. «Мы непременно
Навестим, когда угодно будет леди. Но знайте, сударь,
Не простим в тяжёлых муках птичьей смерти.»
Сказал он дерзость от себя, чем огорчил
И Клока, и коня.
IX
К парадной конь подвёз прилежно,
Когда б врата раб закрывал. Немой приказ бегом
Поспешно с большим он рвеньем исполнял. И доктор слез, держа
Сороку, с небес слетевшую мороку. Но превосходный экземпляр манил его Своим здоровьем. «А увидите его в яр, в сарай пока его закроем.» Решил Украсть Булата он. Коль ощупывая взглядом, был немало восхищён.
Знать лежало в мышцах кладом, то, что было так бесценно.
Булат
–Садист к тому ж, и мелкий вор!
Как «вести радуюсь безмерно»! Зато забор его высок.
И может статься на простор конёк вернётся горбунок. И это
Лучший вариантик, ведь угодить могу на колья.
И блюдом стану их застолья, тогда
Прощай мой чудный бантик.
Он страх иронией Гасил, уже прощаясь
В мыслях с миром. И вспомнил всех, кого любил.
Но, простившись и с кумиром, вдруг почувствовал Булат
Ну удивительную легкость. Он приготовился на старт, коль пред
Стеной исчезла робость. На Мики он взглянул печально, заржал, прощаясь
С нею тайно. И, удирая от оков, чрез высь ушёл большой ограды. Проклятий Слыша вслед тирады, взлетел Булат и был таков. Ну а Клок, открывши