Пока Деорнот – его голова была перевязана полоской ткани – рассказывал о некоторых боевых приемах тритингских наемников, к огню подошел Фреозель. На лорде-констебле все еще была перепачканная в бою одежда, руки и широкое лицо измазаны землей, несмотря на мороз, на лбу его выступили капли пота, словно всю дорогу от Нового Гадринсетта он пробежал бегом.
– Я пришел из поселка, – задыхаясь, проговорил он. – Исчез Хельфгрим, мэр Гадринсетта.
Джошуа взглянул на Деорнота, потом на Джулой.
– Кто-нибудь видел, как он уходил?
– Он смотрел на сражение вместе с другими. Что с ним случилось потом, никто не видел.
Принц нахмурился:
– Мне это не нравится. Я надеюсь, что с ним все в порядке. – Он вздохнул и поставил миску на землю, потом медленно встал. – Я полагаю, следует посмотреть, что можно выяснить. Утром вряд ли представится такая возможность.
Слудиг покачал головой:
– Простите, принц Джошуа, но вам нет надобности беспокоиться. Пусть это сделают другие, а вам необходим отдых.
Принц слабо улыбнулся.
– Спасибо, Слудиг, но у меня есть и другие дела в селении, так что все равно придется идти туда. Деорнот, Джулой, может быть, вы составите мне компанию? Ты тоже, Фреозель. Мне надо еще кое-что обсудить с тобой. – Он рассеянно ткнул носком сапога тлеющие ветки, потом закутался в плащ и двинулся к тропе. Те, кого он просил сопровождать его, последовали за ним, но Фреозель задержался на мгновение, подошел к Саймону и положил руку ему на плечо.
– Сир Сеоман, я говорил тогда сгоряча, не подумав.
Саймон был смущен и растерян, услышав этот титул от умного и опытного воина.
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
– О волшебном народе. – Фреозель серьезно и пристально смотрел ему в глаза. – Не подумай, что я тогда насмехался над ним или говорил непочтительно. Видишь ли, я боюсь мирных, как всякий эйдонит, но я знаю, что они могут быть могущественными союзниками. Если ты в силах позвать их, то сделай это. Сейчас нам нужна любая помощь.
Саймон покачал головой:
– У меня нет власти над ними, Фреозель, совсем нет. Ты и представить себе не можешь, какие они.
– Это верно. Но коли они твои друзья, ты скажи им, что нам туго приходится. Вот и все, что я хотел сказать. – Он повернулся и побежал вверх по тропе догонять принца.
Оставшийся у костра Слудиг поморщился:
– Позвать ситхи! Ха! Легче было бы позвать ветер.
Саймон грустно кивнул, соглашаясь с ним.
– Но нам действительно ужасно нужна помощь, Слудиг.
– Не будь глупцом, парень. Мы мало что значим для народа ситхи. Я сомневаюсь, что нам суждено еще раз увидеть Джирики. – Риммерсман нахмурился, увидев выражение лица Саймона. – Кроме того, у нас остаются наши мечи, наши головы и наши сердца. – Он опустился на корточки перед костром и протянул к огню руки. – Бог дает недовеку то, чего он заслуживает, не больше и не меньше. – Через мгновение он резко выпрямился. – Раз я не нужен принцу, пойду да найду местечко, чтобы поспать. Завтра крови будет побольше, чем сегодня. – Он кивнул Саймону, Бинабику и Стренгьярду и пошел вниз, к баррикаде. Цепь на его мече слабо звенела.
Саймон молча сидел и смотрел ему вслед, думая, прав ли был Слудиг насчет ситхи. Его повергло в глубокое уныние чувство потери, вызваное этими мыслями.
– Риммерсман сердится. – Архивариус, казалось, был удивлен собственными словами. – Я хочу сказать… то есть, я едва знаю его…
– Я предполагаю, что ты имеешь справедливость, Стренгьярд. – Бинабик посмотрел на кусок дерева, из которого он что-то вырезал. – Существуют люди, питающие неудовольствие от нахождения ниже других, с особенным чувством, когда прежде имелось другое положение. Слудиг снова становился солдатом пехотинцем, и такое после того, как его выбирали для сложного поиска и он возвращался с очень большим успехом. – Тролль говорил задумчиво, но лицо его было несчастным, как будто он разделял боль риммера. – Я питаю очень большой страх. Он будет сражаться, имея такое чувство в своем сердце – на севере мы разделяли дружбу, а здесь он смотрится очень несчастливым и с грустным сердцем.