Камарис вышел вперед, уперся ногами с обеих сторон от застрявшей ноги Изгримнура и приготовился тащить; Мириамель взмолилась, чтобы на этом месте было только одно пятно предательской слизи. Если нет, они оба могут оказаться пойманными. Что она тогда будет делать?
Старый рыцарь потянул. Изгримнур заворчал от боли, но его нога не освободилась. Камарис потянул снова с такой силой, что жилы у него на шее надулись, словно веревки. С отвратительным сосущим звуком грязь выпустила, герцога, Камарис переставил его на более безопасное место.
Несколько секунд герцог стоял согнувшись, изучая грязь, налипшую на ногу ниже колена.
– Просто застрял, – сказал он, тяжело дыша. – Просто застрял. Давайте двигаться. – Страх еще не совсем исчез из его голоса.
Они пошли дальше, стараясь наступать на самые сухие места. От дыма факелов и удушливых испарений Мириамели стало плохо, так что она даже приободрилась, когда проход наконец вывел их в более широкое помещение типа грота, где белая пена свисала с потолка, наподобие сталактитов. Они осторожно вошли в пещеру, но она оказалась такой же необитаемой, как и тоннель. Когда они, обходя особенно крупные лужи, пробирались через пещеру, Мириамель посмотрела вверх.
– Что это? – спросила она, нахмурившись. Большие, слабо светящиеся мешки свисали с потолка в неприятной близости от головы. Каждый из них был длиной с гамак фермера, на конце болтались паутинные усики, тонкая бахрома, лениво колышущаяся в теплом воздухе, поднимающемся от факелов.
– Не знаю, но мне оно не нравится, – ответил Изгримнур с гримасой отвращения.
– Я думаю, что там яйца. Знаешь, вроде кладок пауков, которые бывают на нижней стороне листьев.
– Не то чтобы я часто смотрел на нижнюю сторону листьев, – пробормотал герцог. – Да и сейчас я не хочу смотреть на это хоть на секунду дольше, чем нужно.
– А разве мы не должны что-нибудь сделать с ними? Раздавить их или еще что-то? Сжечь?
– Мы здесь совсем не для того, чтобы поубивать всех этих жуков, – сказал Изгримнур. – Мы здесь, чтобы войти, отыскать бедного болотного парня и быстро выйти. Один Бог знает, что может случиться, если мы начнем тут путаться с этими тварями.
Чавкая по грязи, они быстро прошли на другую сторону помещения, где их тоннель принял прежние размеры. Мириамель, движимая каким-то болезненным интересом, повернулась, чтобы бросить последний взгляд на кладку. В слабеющем свете факела ей показалось, что в одном из мешков она видит смутное движение, как будто что-то царапает белую пленку, ища пути наружу. Уж лучше бы она никогда не видела этого.
Через несколько шагов проход повернул, и они оказались лицом к лицу с полудюжиной гантов. Несколько тварей лезли вверх по стене тоннеля и при виде людей повисли на месте, щелкая в очевидном изумлении. Остальные скорчились на полу, их заляпанные грязью панцири тускло блестели в свете факелов. У Мириамели упало сердце.
Изгримнур, размахивая Квалниром, вышел вперед. Проглотив ком в горле, Мириамель последовала за ним, высоко поднимая факел. Через несколько секунд вопросительного чириканья ганты повернулись и убежали прочь.
– Они боятся нас. – Мириамель немного приободрилась.
– Может быть, – проговорил Изгримнур. – А может быть они ушли звать подмогу. Давайте-ка пойдем дальше. – Он ускорил шаг, низко сгибаясь, чтобы не стукнуться о потолок.
– Но ведь туда ушли они, – заметила Мириамель.
– Я уже сказал, что нам нужно попасть в самое сердце этого гнусного места.
Спускаясь вниз, они прошли множество боковых тоннелей, но герцог, видимо, был уверен, что знает, куда идти. Жужжание и щелканье услиливалось, запах гнили тоже, так что у Мириамели разболелась голова. Они миновали еще две пещеры с яйцами – если это действительно были яйца – быстро пройдя через обе. У принцессы не было ни малейшего желания задерживаться и смотреть.
Они достигли центрального помещения так внезапно, что чуть не упали и не скатились по грязному склону в огромное скопище гантов.
Факелы Мириамели и ее спутников были единственным источником света в гигантском темном помещении, но их было достаточно, чтобы разглядеть ползающую толпу – слабое мелькание панцирей, когда ганты переползали друг через друга, темное мерцание бессчетных глаз. От одного конца пещеры до другого можно было добросить камень, стены были сделаны из заглаженной грязи, по полу ползали многоногие твари, сотни и сотни гантов.
От копошащейся массы поднималось жужжание, такое сильное, что Мириамель чувствовала, как вибрируют ее зубы и кости.