– Мать Узириса! – судорожно выругался Изгримнур.
У принцессы начался озноб и головокружение.
– Ч-что… – она замолчала и попробовала снова: – Что… нам делать?
Изгримнур, прищурившись, наклонился вперед. Копошащиеся ганты, по-видимому, не замечали их, хотя ближайший ползал всего в дюжине локтей: они, казалось, были вовлечены в какую-то ужасную всепоглощающую деятельность. Мириамель пыталась восстановить дыхание. Может быть, они откладывают здесь яйца, и, захваченные зовом природы, не заметят вторжения?
– Что это там, в центре? – прошептал Изгримнур. Герцогу с трудом удалось совладать с голосом. – Эта штука, вокруг которой они все собрались?
Мириамель попыталась разглядеть, хотя в этот момент на свете не было ничего, на что бы ей хотелось смотреть меньше. Все это было похоже на худшее видение ада – корчащаяся груда грязных тварей без надежды и радости, бесцельно брыкающих ногами, царапающих трущиеся друг о друга панцири, и непрекращающееся жужжание и щелканье, мерзкое скрежетание собравшихся вместе гантов. Мириамель моргнула и попыталась заставить себя сосредоточиться. В центре, гае движение казалось особенно интенсивным, стоял ряд бледных светящихся ламп. Ближайшая к ним была увенчана каким-то черным круглым предметом, который слабо шевелился. Меньше секунды потребовалось принцессе, чтобы понять, что этот предмет был головой – человеческой головой.
– Это Тиамак! – в ужасе выдохнула Мириамель. Ее замутило. – Он застрял в чем-то ужасном – оно как пудинг! О Элисия, Матерь Божья, мы должны помочь ему!
– Шшш, – Изгримнур, который, судя по выражению его лица, чувствовал себя не намного лучше, чем Мириамель жестом призвал ее к молчанию. – Думать, – прошептал он. – Надо подумать.
Крошечный мяч, который был головой Тиамака, начал медленно раскачиваться взад и вперед над желеобразным холмом. Потрясенные Мириамель и Изгримнур увидели, как он открыл рот и громким голосом закричал. Но вместо слов человеческой речи изо рта вылетали мучительные звуки жужжащей и щелкающей речи гантов – и было что-то столь ужасное в том, что все это исходило из уст милого, застенчивого, маленького вранна, что Мириамель разразилась слезами.
– Что они с ним сделали?! – заплакала она. Внезапно за ее спиной произошло какое-то движение, волна горячего воздуха обожгла ей щеку, как будто рядом взмахнули факелом; потом она увидела, как пламя запрыгало вниз по склону, по направлению к копошащейся массе гантов.
– Камарис! – закричал Изгримнур, но старик уже пробивался сквозь крайние ряды гантов, размахивая факелом, словно косой. Невыносимое жужжание дрогнуло, оставив отзвук в ушах Мириамели. Твари, мимо которых проходил Камарис, пронзительно жужжали, остальные издавали тревожные крики. Высокий старик шел вперед, словно хозяин собак, загнавших лису, который собирается отобрать у них добычу. Возбужденные животные крутились у его ног, некоторые цеплялись за плащ и штаны, другие отлетали в сторону, отброшенные ударами его дубинки.
– О, помоги мне Бог, он не сможет сделать этого один, – простонал Изгримнур. Герцог стал спускаться по скользкому склону, балансируя руками. – Стой здесь! – крикнул он Мириамели.
– Я иду с тобой! – крикнула она в ответ.
– Нет, черт возьми! – рявкнул герцог. – Стой здесь с факелом, чтобы мы могли найти дорогу обратно в тоннель. Если мы потеряем свет, все будет кончено!
Он повернулся, поднял Квалнир и замахнулся на одного из ближайших гантов. Когда он ударил, раздался ужасный, гулкий щелчок. Потом Изгримнур углубился в скопище тварей, и звуки его ударов потерялись в общем гаме.
Жужжание почти смолкло. Огромное помещение теперь наполнилось резкими криками рассерженных гантов – ужасный хор влажных щелкающих звуков. Мириамель пыталась понять, что происходит, но Изгримнур уже потерял свой факел и теперь был всего лишь темным пятном среди бурлящей массы панцирей и переплетенных ног. Где-то ближе к центру все еще прорезал темноту факел Камариса, словно огненное знамя раскачиваясь взад и вперед, пока старик пробивался к тому месту, где был заключен Тиамак.
Мириамель задыхалась от страха и ярости. Почему она должна ждать здесь, пока Камарис и Изгримнур рискуют жизнью? Это же ее друзья! А что если они погибнут или будут захвачены в плен? Тогда она останется одна, и ей придется искать дорогу к выходу, убегая от этих ужасных тварей. Это глупо. На это она не способна. Но что можно сделать?
Думай, девочка, думай, говорила она себе, возбужденно подпрыгивая, чтобы разглядеть, на ногах ли еще Изгримнур. Что делать? Что?
У нее не было больше сил выносить ожидание. Это было слишком ужасно. Она взяла из-за пояса два оставшихся факела и зажгла их. Когда факелы разгорелись, принцесса воткнула их в землю по обе стороны от входа в тоннель, потом сделала глубокий вдох и пошла вслед за Изгримнуром вниз по склону. Ноги ее так дрожали, что Мириамель боялась упасть. Ощущение нереальности всего происходящего внезапно охватило ее. Не может быть, чтобы она сделала все это! Холодный пот выступил у нее на лбу. Ни один человек, сохранивший хотя бы жалкие остатки здравого рассудка, не стал бы по доброй воле спускаться в эту яму. Но каким-то образом ее обутые в сапоги ноги продолжали двигаться вперед.