– Леди Мария, – мягко проговорил граф. – Вы больны? Мне не хватало вашего общества за ужином.
Она протерла глаза, делая вид, что только что проснулась.
– Лорд Аспитис? Простите, но я не совсем здорова. Мы поговорим завтра, когда я буду чувствовать себя лучше.
Кошачьей походкой граф приблизился к кровати и сел. Потом протянул руку и длинными пальцами погладил ее щеку. – Но это ужасно. Что случилось? Я пришлю Ган Итаи приглядеть за вами. Она умеет ходить за больными, и я доверяю ей больше, чем всем придворным лекарям, вместе взятым.
– Благодарю вас, Аспитис, вы очень добры. Теперь, если вы позволите, я хотела бы еще немного поспать. Простите, но сегодня я невеселая собеседница.
Граф, судя по всему, не спешил уходить. Он медленно погладил ее шелковистые волосы и улыбнулся.
– Мария, я стыжусь грубых слов, сказанных вам раньше. Я начал чересчур хорошо относиться к вам, и мне становится страшно при мысли, что вы вкруг покинете меня. В конце концов, мы же любим друг друга, правда? – Его пальцы скользнули по шее, и принцесса внутренне съежилась.
– Поверьте, граф, сейчас я просто не в состоянии разговаривать. Но я прощаю вам злые слова – я верю, что они были поспешными и неискренними.
Она внимательно посмотрела на него, стараясь понять, о чем он думает. Голубые глаза графа были простодушно-спокойными, но Мириамель вспомнила все, что говорил Кадрах и рассказывала Ган Итаи, и озноб снова охватил ее.
– Да, да, вы правы. Я так рад, что вы все правильно поняли. Поспешные, необдуманные слова.
Мириамель захотела испытать его притворную искренность.
– Но поймите мое горе, граф. Мой отец ничего не знает обо мне. Может быть. ему ухе сообщили из монастыря, что я не приехала; Он стар, Аспитис, и я боюсь за его здоровье. Вот почему мне придется покинуть вас, хочу я того или нет.
– Конечно, – ответил граф, и у принцессы мелькнула безумная надежда. Что, если она ошиблась – все ошиблись? – Нельзя заставлять вашего отца беспокоиться. Мы пошлем ему весточку, как только доберемся до берега. Я думаю, что можно будет пристать у острова Спент. Мы пошлем ему хорошие новости.
Мириамель улыбнулась.
– Он будет рад узнать, что со мной все в порядке.
– Еще бы, – Аспитис улыбнулся ей в ответ. – Но будет и еще одна новость, которая порадует его. Мы сообщим ему, что его дочь выходит замуж за члена одной из пятидесяти благородных семей Наббана.
Улыбка Мириамели несколько поблекла.
– Что?
– Мы сообщим ему о нашей предстоящей свадьбе. – Аспитис восторженно засмеялся. – Да, леди, я много думал об этом, и хотя семья ваша не столь прославлена, как моя, да к тому же из Эркинланда, – ради любви я плюну в лицо традициям. Мы поженимся, как только вернемся в Наббан. – Он поцеловал ее ледяную руку. – Но вы не так рады, как я мечтал увидеть, прекрасная леди Мария?
Мысли Мириамелн метались, но она, точно во сне, понимала, что теперь ей остается только один путь – бежать.
– Я… я ошеломлена, граф.
– И это понятно. – Он встал, потом наклонился поцеловать ее. Его губы пахли вином, а щеки духами. Он сделал шаг к двери. – Все это несколько неожиданно, я знаю, но было бы ужасно, если бы я заставлял вас мучиться после того, что случилось между нами. Я люблю вас, Мария. Северные цветы не похожи на южные, но аромат их столь же сладок, а бутоны столь же свежи. Отдыхайте, моя леди, мне о многом нужно поговорить с вами. Спокойной ночи.
Дверь захлопнулась. Мириамель вскочила с кровати и закрыла ее на ключ. Потом она вернулась под одеяло.
Мрак сгущался.
3 ВОСТОК МИРА
– Я теперь рыцарь, верно ведь? – Саймон провел рукой по густому меху на шее Кантаки. Волчица бесстрастно посмотрела на него.
Бинабик оторвался от куска пыльного пергамента и кивнул.
– После подавания клятвы твоему Богу и твоему принцу. – Тролль вернулся к рукописи Моргенса. – И это удовлетворительно скатывается на твоих рыцарских свойствах.
Саймон глядел вдаль, за каменные плиты Сада Огня, пытаясь найти слова, которыми можно было бы выразить его мысль:
– Но я не вижу… никакой разницы. Я теперь рыцарь и мужчина… Почему же я чувствую себя, как тот же самый человек? Вторично оторванный от чтения, Бинабик ответил не срезу.
– Питаю сожаление, Саймон, но я не был достаточно внимательным другом для выслушивания. Не мог бы ты повторить все сначала?
Саймон нагнулся, поднял камень и швырнул его в подлесок через каменные плиты. Кантака бросилась за ним.
– Если я уже взрослый и рыцарь, почему же я чувствую себя, как тот же глупый судомой?
Бинабик улыбнулся:
– Не ты один в этом мире имеешь подобные размышления, друг Саймон. Приходит новый этап для жизни, и ты добиваешься очень большой награды, но в тебе самом не протекает никаких изменений. Джошуа производил тебя в рыцари за храбрые поступки, которые ты совершал на Урмсхейме. Если ты изменялся, то не вчера, на церемонии, а очень раньше – на горе. – Тролль рассеянно похлопал Саймона по носку сапога. – Не сам ли ты говаривал, что кровь дракона, пролившись, указывала тебе путь.