- Ты лжешь, убийца! - - закричал кто-то неподалеку от Джошуа, но принц жестом призвал своих сторонников к молчанию.
- Разве ты не давал того же обещания торговцам шерстью в Фальшире, отозвался он, - перед тем, как сжег их жен и детей прямо в постелях?
Фенгбальд стоял слишком далеко, и выражение его лица нельзя было разглядеть, но по тому, как он выпрямился в седле и приподнялся в стременах, встав чуть не в полный рост, Саймон мог догадаться, какая ярость охватила его.
- Ты не в том положении, чтобы беседовать со мной в таком тоне, Джошуа, крикнул герцог. - Ты - принц деревьев и оборванных пастухов. Согласен ли ты сдаться, чтобы не проливать лишней крови?
Теперь вперед выступила одна из фигур, стоявших возле Джошуа. Это была Джулой.
- Слушай меня! - крикнула она, откинув капюшон. - Знай, что я - валада Джулой, покровительница леса, - она махнула рукой в сторону темной стены Альдхорта, который возвышался на хребте горы, словно безмолвный, но справедливый свидетель. - Ты можешь не знать меня, городской лорд. Но твои союзники из Тритингов кое-что слышали обо мне. Спроси своего наемного друга Лездраку, знает ли он мое имя!
Фенгбальд не ответил, он, казалось, разговаривает с кем-то, стоящим подле него.
- Если ты посмеешь напасть на нас, не забывай об этом, - кричала Джулой. Это место, Сесуадра, одно из самых священных мест ситхи. Не думаю, что. им понравится, если ты опоганишь его своим появлением. Пытаясь пробиться силой, ты можешь обнаружить, что они куда более опасные враги, чем ты можешь себе представить.
Саймон был уверен, или, по крайней мере, думал, что уверен, что слова колдуньи - только пустая угроза, но вдруг понял, что отчаянно мечтает о появлении Джирики. Наверное, так чувствуют себя приговоренные к смерти, когда, глядя в оконную щель, они видят, как на площади строят виселицу. Саймон понимал, что он, и Джошуа, и остальные не могут победить. Армия Фенгбальда казалась уродливой опухолью на маленькой лощине за озером, чумой, которая уничтожит их всех.
- Я вижу, - внезапно закричал Фенгоальд, - что ты не только сам сошел с ума, Джошуа, но и окружил себя такими же сумасшедшими! Да будет так! Скажи старухе, пусть посторонится и зовет своих лесных духов - может быть, деревья спасут вас. Мое терпение лопнуло! - Фенгбальд взмахнул рукой и ураган стрел вылетел с берега. Они бились о баррикаду и скользили по льду. Джошуа и его товарищи сошли вниз, и Саймон снова потерял их из виду.
При следующем крике Фенгбальда что-то, похожее на огромную баржу, медленно выехало на лед. Эту военную машину тащили крепкие ломовые лошади, закутанные в ватную броню. Двигаясь по льду, телега издавала постоянный визгливый скрип. Судя по ужасному звуку, это сооружение вполне могло быть рыночным фургоном, полным проклятых душ. На телеге горой лежали туго набитые мешки.
Несмотря на внезапный страх, Саймон не мог не покачать восхищенно головой. Кто-то из лагеря Фенгбальда хорошо все продумал.
По мере того, как огромные сани двигались через лед, из лагеря защитников Сесуадры вылетели несколько стрел - их было очень мало, и Джошуа несколько раз предупреждал, чтобы стрелы не тратили зря - одни отскочили от боков телеги, не причинив ей никакого вреда, другие застряли в броне лошадей, так что животные стали напоминать сказочные изображения каких-то длинноногих дикобразов. Крестообразные полозья саней обдирали лед, из дырок в груде мешков широкой струей сыпался песок. Солдаты Фенгбальда, широкой колонной идущие за санями, имели гораздо более твердую почву под ногами, чем это могли предположить Джошуа и остальные защитники.
- Да проклянет их Эвдон! - Саймон почувствовал, как упало его сердце. Армия Фенгоальда, словно поток муравьев, медленно и неотвратимо двигалась через ров.
Один из троллей с широко раскрытыми глазами тихо сказал что-то, что Саймон понял только частично.
- Шуммук. - Впервые Саймон почувствовал, как в нем, подобно змее, сжимается настоящий страх, сокрушая надежду. Он должен придерживаться плана, хотя теперь все кажется неустойчивым и изменчивым. - Ждать. Мы будем ждать.
Далеко от Сесуадры и в то же время как-то странно близко, в сердце древнего леса Альдхорта, в глухой роще, только слегка затронутой снегами, покрывавшими лес уже много месяцев, началось какое-то движение. Из прохода между двумя огромными высокими камнями выехал всадник, и стал снова и снова разворачивать своего нетерпеливого коня в самом центре поляны.
- Выходите! - кричал он. Язык, на котором он говорил, был старейшим в Светлом Арде. На нем были доспехи, отполированные до блеска - синие с желтым и серебристо-серым. - Выходите через Ворота Ветров!
Новые всадники стали появляться между двумя камнями, и наконец поляна наполнилась туманом от их дыхания.
Первый всадник, натянув поводья, остановил коня перед собравшейся толпой. Он поднял перед собой меч так, словно тот мог пронзить тучи. Его волосы, перехваченные только повязкой из синей ткани, когда-то были бледно-лиловыми. Теперь они стали белыми, как снег, облепивший ветви деревьев.
- Следуйте за мной и следуйте за Индрейу, мечом моего деда, - крикнул Джирики. - Мы идем на помощь старым Друзьям. Впервые за пять веков скачут зидайя!
Остальные тоже подняли свое оружие к небу. Странная песня медленно возникла из тишины, глубокая, как крики болотных выпей, дикая, как вой волка. Потом запели все, и прогалина содрогнулась от мощи этой песни.
- Вперед, Дома Восхода! - Тонкое лицо Джирики было свирепым, глаза его горели, как угли. - Вперед! И пусть наши враги трепещут! Снова скачут зидайя!
Джирики и остальные - его мать Ликимейя на высокой черной лошади, Йизахи Серое Копье, храбрый Чека'исо Янтарные Локоны и даже дядя Джирики Кендрайо'аро со своим луком - все они пришпорили лошадей и с громкими криками выехали из лощины. Так велик был шум, с которым уходили они, что сами деревья, казалось, склонились перед ними, а ветер моментально стих, пристыженный их пробуждением.
5 ДОРОГА НАЗАД
Мириамель сжалась под своим плащом, пытаясь исчезнуть. Казалось, что каждый прохожий замедлял шаг, чтобы посмотреть на нее - худые вранны, со спокойными карими глазами и ничего не выражающими лицами, пирруинские купцы в слегка потрепанных роскошных одеяниях. Все они были заняты только внешностью этой коротко остриженной девушки в грязной монашеской одежде, и это очень волновало принцессу. Почему Кадраха так долго нет? Конечно, ей не следовало позволять ему одному идти в трактир. Когда монах наконец появился, вид у него был самодовольный, как будто ему удалось какое-то безмерно сложное дело.
- Это на Торфяной баржевой набережной, как мне следовало бы помнить. Не слишком-то респектабельный район.
- Ты пил вино. - Тон был резче, чем ей хотелось бы, но она слишком устала и изнервничалась.
- А как бы я получил от трактирщика нужные указания, ничего не купив у него? - Кадраха было не так-то легко сбить. Он, казалось, почти отошел от отчаяния, наполнявшего его на корабле, хотя Мириамель видела, как оно проглядывает сквозь оборванные края веселости, которую он, точно плащ, накинул на себя.
- Но у нас нет денег, - недовольно сказала она. - Вот почему мы прошли пешком чуть не весь этот проклятый город в поисках места, про которое ты говорил, что отлично знаешь, где оно.
- Тише, моя леди. Я заключил маленькое пари и выиграл - очень удачно, потому что мне нечем было бы расплатиться, если бы я проиграл. Но теперь все хорошо. Это путешествие пешком через город каналов немного смущало меня, но теперь, когда у нас есть указания трактирщика, проблем больше не будет.
Проблем больше не будет. Мириамели пришлось даже рассмеяться, хоть и горько. Они жили, как нищие, целых две недели - несколько дней умирали от жажды в шлюпке, потом брели через прибрежные города юго-восточного Наббана, выпрашивая еду всюду, гае только могли. Если им везло, они проезжали немного на фермерских телегах, а потом снова приходилось тащиться пешком. Так они шли, шли и шли, до тех пор пока Мириамель не почувствовала, что если бы ей каким-нибудь образом удалось отделить ноги от туловища, они продолжали бы идти без нее. Такой образ жизни был хорошо знаком Кадраху, и он, казалось, вернулся к нему не без удовольствия, но Мириамель с каждым днем все больше уставала. Она никогда бы не смогла вернуться в замок своего отца, но вот душное окружение в Наглимунде у дяди Джошуа внезапно стало казаться ей куда более привлекательным, чем несколько месяцев назад.