– Я слышала, здесь поблизости есть монастырь с правом убежища, может быть, там…
– Это никак невозможно. Было невозможно даже раньше, поскольку это мужской монастырь. Но… разве вы не слышали о том, что случилось с аббатством Святой Евгении?
Аглавра нахмурилась.
– Я слишком спешила, чтобы прислушиваться к пересудам.
– Монастырь захвачен неизвестными злоумышленниками.
– Что? – Она вздрогнула. – Вы упоминали каторжников, бежавших с рудника Куаллайда. Это они?
– Нет. От тех мы, по крайней мере, знали бы, чего ожидать.
Аглавра смотрела на Перегрина в неподдельной растерянности.
– Лучше подумайте вот о чем, – пришел он ей на помощь. – Вы сказали, что не поддерживали отношений с Роуэнами… вероятно, и не предупреждали о своем приезде.
– Именно так.
– У вас есть что-нибудь, способное удостоверить ваше родство? Какие-нибудь письма, портреты?
– Но… разве моего слова не достаточно?
– Простите, если это звучит жестоко, но господин Роуэн – промышленник, а подобные люди недоверчивы. Ему понадобятся доказательства. Хотя бы фамильное кольцо, например.
– Кольца нет, но есть медальон с гербом Керлианов – он достался мне от матушки. – Аглавра вытащила из-за ворота цепочку с медальоном. Расстегнуть замок было затруднительно, а просто снять цепочку мешал берет, по-прежнему украшавший голову гостьи. Поэтому Перегрину пришлось придвинуться, чтобы рассмотреть рисунок на медальоне.
– Да, надеюсь, этого будет достаточно.
– И снова вы утешили меня! Надеюсь, этот медальон окажется моим счастливым талисманом.
– Хорошо, когда есть счастливый талисман, – многозначительно улыбнулся Перегрин.
– А у вас он есть?
– Возможно. Вот, например. – Он вынул из кошеля черную резную фигурку, изображавшую зверька с острой оскаленной мордой и пушистым хвостом.
– Лисичка! Какая прелесть! – Аглавра взяла в руки фигурку, повертела перед глазами. – Или это кошка?
– Это гулон, сударыня. Здесь этот зверь не водится. Есть у нас, стариков, причуды – тащить из дальних краев вещицы, ничего не стоящие, но дорогие… как память.
Аглавра положила талисман на стол и придвинула его к собеседнику.
– Итак, что вы посоветуете мне, господин Перегрин?
– Обычно люди приходят ко мне, чтобы узнать будущее. Зная ваши обстоятельства, я мог бы попробовать прочитать его… не требуя платы.
– Благодарю вас за великодушие, но… – Она помрачнела. – Я не могу принять ваше предложение. Не сочтите меня неблагодарной, однако я верю, что пытаться узнать сокрытое – грех. Все что делается, делается по воле Божией, а ее нельзя предугадать.
– «И к гадателям не ходите», верно?
– Что?
– Я имел в виду – это противоречит вашим религиозным принципам.
– Вы подобрали нужные слова. Но во всем остальном я готова следовать вашим советам.
– Ваши вещи остались на постоялом дворе?
– Да.
– Скажите своему слуге, чтоб он перевез их сюда. А я тем временем поговорю со здешней прислугой, чтобы вас разместили до возвращения Роуэна. А там уж он сам решит, что делать дальше.
– О, как мне вас благодарить!
– Ни слова об этом. Зовите слугу.
«Она не прошла испытания. Так что ее осведомленность имеет причины, которые (зачеркнуто).
Но не прошла испытания и Сайль. Почему же она сумела ощутить линию силы? Или я ошибаюсь и способности второго-третьего поколения проявляются избирательно?
Я должен найти их. Другой возможности может не представиться. Впрочем, есть еще те, в монастыре…»
– Это кончится когда-нибудь или нет?! – возопил Ингоз.
– Уж больно ты нежен. – Сигвард появился в дверях. – То тебе станок спать мешает. То зельями воняет, отравиться боишься. Любая девица тебе позавидует.
– У нас, у карнионцев, душа утонченная, натура деликатная, не то что у некоторых… – Ингоз выпрямился. Его лицо раскраснелось – не от горячности, а от жара костра. В эти дни на него легли все заботы по приготовлению пищи. Ибо Сайль, по определенным причинам, была потеряна для человечества. – А ты б сообразил… глухаря подстрелил, так уж и герой…
– Ну, не одной же рыбой давиться.
– Так уж вы и давились. Жрали так, что за ушами трещало… но я не про то! Там же порох в пристройке. Точно знаю, сам привозил! И не только порох! А она там с огнем сидит. Нас же в клочья разнести может!
– Ты, между прочим, свой костер возле той же пристройки палишь.
– А что я могу сделать, ежели в доме готовить никак невозможно? Не трогай в очаге того, не двигай сего… скажите спасибо, что я и на открытом огне справляться мастер… Эх, черт, из-за тебя чуть все не выкипело! – он добавил воды в котелок.
Сайль высунулась из пристройки – рыжие волосы стянуты платком, на рубахе пятна копоти, взгляд отсутствующий.
– Ага, как жратвой запахло, сразу очухалась! – приветствовал ее Ингоз.
Она не обратила на него внимания.
– С кислотой примерно тот же результат. Приходится выбирать. Вот что лучше для махины – кислота, от которой запал может сработать, или пружинный механизм? – с надеждой обратилась она к Сигварду.
– А ты сама как думаешь?
– Нет полной уверенности ни в том, ни в другом случае.
– А полной уверенности и с обычным стрелковым оружием нет. Ни с мушкетом, ни с пистолем. То осечка, то порох отсырел, то еще что… я по молодости и глупости считал, что доброго клинка в жизни достаточно.
– Мне бы сейчас лучше всего сгодился механизм от часов, – мечтательно произнесла Кружевница. – Я уже Воллеру про это говорила. А он – нету часов такого размера, чтоб их в твое устройство запихнуть. А сама я его изготовить не сумею. По крайней мере, в ближайшие месяцы. Так и придется что-то другое использовать. К примеру, колесцовый замок…
– Да хватит уже! – Ингоза подобные рассуждения изо дня в день порядком утомили. Он снял котелок с огня. Костер почти прогорел, и заливать его не пришлось. – Пошли обедать.
– Сейчас… – Кружевница направилась к реке. – Я это… умоюсь.
Жилище Кружевницы в последние дни приобрело вид не то чтобы более уютный, но менее устрашающий. В большой комнате расчистили место, где можно было спать. Перегонный куб и кое-какие непременные атрибуты своей работы Сайль перетащила в пристрой. Зато вытащила из своей комнаты тюфяк (который тут же узурпировал Ингоз) и пару теплых одеял. Ей пришлось прибраться на столе, выгородив пространство, чтоб там можно было есть, ибо время года не располагало к трапезам на свежем воздухе. Нашлась и посуда, не совсем загубленная химическими опытами. Ее общими усилиями отдраили речным песком и отмыли. Ингоз попытался сунуться и в комнату Кружевницы, но был обруган и более попыток не повторял, подозревая, что там она проводит самые жуткие и опасные опыты, каковые нельзя показать даже товарищам по оружию.
Сейчас Ингоз был настроен вполне благодушно, разливая похлебку по мискам. Сигвард снисходительно наблюдал за ним, пока Сайль не крикнула от реки:
– Кто-то едет!
Сигвард, перескочив через скамью, выбежал из дома, но тревога оказалась ложной. Вдоль берега ехал Перегрин. Когда Сигвард сообщил об этом Ингозу, тот хмыкнул:
– Тут кто-то еще сомневается, что мэтр – провидец? Как раз к обеду подоспел.
Сигвард сомнений не выразил – он наблюдал, как маг спешивается и ведет лошадь и мула к коновязи, которую сам же Сигвард и соорудил. Конюшни при доме не было, лошадей – двух монастырских и одну трофейную – решили пока оставить.
– Если вы за махиной, то она еще не готова, – предупредила Сайль. – Но скоро будет.
– Посмотрим, посмотрим…
– Что, важные вести? – спросил Сигвард.
– С чего вы решили?
– Вы же собирались сидеть в Галвине и ждать Роуэна. Или Ингоз напутал?
– Появились новые обстоятельства… Пандольф не возвращался? Хотя что же я спрашиваю… – Он снял с седла сумку и пошел в дом. Сигвард и Сайль последовали за ним.
У порога Перегрин окинул взглядом мастерскую, затем извлек из сумки две бутылки вина и поставил на стол: