– Нет. Приехали двое. Тот парень, что был раньше, и с ним дамочка, по виду из благородных.
Ага! Посланцы адмирала! В Тримейне Убальдин держал себя как вельможа из вельмож, знатнейшие придворные пресмыкались перед ним, заслуженные воины и видные чиновники, словно робкие юнцы, толпились у него в приемной, а Отто-Карла, не имевшего ни чинов, ни званий, к нему и близко не подпустили бы. А теперь адмирал вынужден вести переговоры не с кем-нибудь, а с Отто. И его посланцы будут выполнять то, что он им скажет.
Вот этот, который был прежде, – наверняка до того, как поступить на службу к Убальдину, глотки резал в темных переулках или пиратствовал, а кротко, как ягненок, подчинился, когда Ивелин сказал, что будет разговаривать только с особой высокого происхождения. То, что эмиссаром Убальдина оказалась женщина, Отто не очень удивило. От карнионцев, с их врожденной склонностью к извращениям, можно ждать чего угодно. Было бы даже забавно помучить эту высокомерную южанку, заявив, что он не снизойдет до беседы с женщиной… или сказать, что он занят, пусть поторчит во дворе, на ветру и в холоде… Но потом он передумал.
– Что ж, примем их. Пусть подождут в трапезной.
– Заодно и пожрем. – Эта скотина Клаттербак не мог думать ни о чем, кроме нужд своего брюха. – Позову Панкраса, пускай служит.
Хэл, отрядный кашевар, едва ли не в первый день здесь возопил, что он не в силах прокормить такую прорву народу. Врал, конечно, – с готовкой для сотни солдат справлялся, хотя назвать эти помои едой было весьма затруднительно. Но Клаттербак, вместо того чтоб выпороть мерзавца, пошерстил монахов (это Отто-Карл мог ему позволить) и выудил из них брата Панкраса. Тот помогал Хэлу на кухне и заодно кормил своих плененных собратьев. Правда, Хэл на этом не успокоился, а ныл, что монастырские припасы скоро закончатся и надо добывать провиант. Но это уж забота Клаттербака.
На миг Отто-Карл задумался, не принять ли посетителей здесь, а не в трапезной, которая не выиграла от пребывания там солдатни. Однако отогнал эту мысль. Принять их в собственной комнате, пусть даже это временное пристанище, значит установить определенную близость между переговорщиками. Много чести.
Он выждал еще некоторое время, как Клаттербак ушел. Привел себя в порядок, расчесал волосы и бороду (по прибытии он подумывал о том, чтоб ее сбрить, но решил оставить, а то выглядело бы, что он подражает южным обычаям). Нет, он не готовился произвести впечатление на эту южанку, и все же его отличие от простолюдинов, и в первую очередь от Клаттербака, должно быть сразу заметно.
Клаттербака хорошо бы на встречу не допускать. Но не получится. Это покажется тому слишком подозрительным. Придется позволить ему присутствовать хотя бы на первой встрече. Все равно он будет слишком занят жратвой.
Когда он вошел, гости уже были в трапезной. Эбль развалился за столом, и, кажется, ему не было дела до того, что его заставляют ждать. Даму Ивелин заметил не сразу. Она примостилась в самом темном углу, на скамье у стены. Несмотря на то что она была в мужской одежде, ее лицо скрывала маска. Что ж, по крайней мере в этом она соблюдала приличия. И не начинала разговор первой.
– Представь нас, – велел Отто-Карл.
– Ну… – лениво протянул Эбль, – этот парень из Тримейна…
Идиот словно не имел понятия о том, что нужно сказать.
– Отто-Карл Ивелин, сударыня, – он предпочел представиться сам. «Дидим» по привычке опустил. Женщина была из Карнионы, не могла знать этой фамилии, но мало ли что? – Посланник канцлера.
– Аглавра Тионвиль.
Голос ему понравился. Но он не отказал себе в удовольствии съязвить:
– Имя, я полагаю, вымышленное?
– Каким бы ни было мое имя, та, что его носит, принадлежит к одному из благороднейших семейств Карнионы.
Он бы мог спросить, что занесло носительницу благородного имени в эту глухомань с не подобающей ее положению миссией, но она могла ответить тем же, и Отто-Карл предпочел воздержаться. Она же, наконец решившись перейти из тени в свет, встала и сняла маску. Как и ожидал Ивелин, она была темноволоса и темноглаза, но гораздо бледнее, чем подобает южанке. Пожалуй, она не солгала насчет благородного происхождения – у простолюдинки не могло быть такой белой кожи. Хотя, возможно, это игра теней… На столе стояли зажженные светильники, но трапезная была слишком велика, чтоб эти плошки могли осветить ее полностью.
Аглавра совлекла перчатку и протянула ему руку. Пришлось поцеловать. Рука была маленькая, как у ребенка, не испорченная работой. Пожалуй, действительно аристократка.
– Полюбезничали, и хватит, – грубо сказал Клаттербак. – К делу… покончим с этим, пока не принесли обед.
Кто о чем, а этот о жратве.
– Обед – это славно, – отозвался Эбль. – И все же – на кой ляд людям канцлера понадобился этот монастырь?
– А кой черт сюда принес людей адмирала? Открытые Земли вроде не имеют выходов к морю.
– Воздержимся от взаимных оскорблений, – призвал Ивелин. Он, впрочем, был уверен, что собеседники, за исключением, может быть, Аглавры, на это неспособны. – Я не обязан отчитываться в подробностях, почему мы избрали для своей дислокации именно это место. Достаточно и того, что канцлер Сакердотис направил нас сюда, ибо считал, что события в Открытых Землях важны для империи.
– Вот именно, – внезапно поддержал его Эбль. – Кто будет держать рычаг в Открытых Землях, ну… когда заводы будут построены и шахты развернутся, тот будет диктовать цены Карнионе. А Карниона – прочим провинциям. Господин адмирал это очень хорошо понимает.
– Да не он один умный такой, – возразил Клаттербак. – Тут все заводчики сейчас в глотки друг другу вцепятся.
– Оттого-то господин адмирал и послал нас сюда, – сказала Аглавра. – Чтобы по возможности оказать воздействие на некоторых из них.
– Без кровопролития, – усмехнулся Ивелин. Он вспомнил канцлера, но она об этом не знала.
– Если удастся. – Ее темные ресницы затрепетали, затеняя блестящие глаза.
– Так чтоб совсем без крови, оно никогда не получается, – сказал Клаттербак. – Вот каторжники эти взбунтовались и по лесам прячутся…
– Если кто-то из промышленников, хотя бы Роуэн, выставит достаточно солдат, раздавят их, – ответил Эбль.
– Верно. Но нужно ли нам это? – Реакция собравшихся была именно такой, какой ожидал Отто-Карл. Они уставились на него с недоумением. Даже Аглавра. – Послушайте, господа, – последнее слово он произнес с чувством ни с чем не сравнимого превосходства. – Адмирал хочет утвердиться в Открытых Землях. Той власти, что он имеет на побережье и в столице, ему недостаточно. Что ж, его можно понять… Но должность его не такова, чтоб сделать это открыто. Поэтому он ищет пути влияния на тех, кто здесь укоренен. Для этого вы сюда и прибыли, не так ли, госпожа Тионвиль? Но сдается мне, великий адмирал допустил ошибку. О нет, я не о том, что силы вашего очарования недостаточно, прелестная госпожа. Но мы только что из столицы, я знаю настроения при дворе, я имел приватные беседы с канцлером. И вот что я скажу вам – правительство не допустит чрезмерного усиления карнионских промышленников. Человек, который будет контролировать доходы, приносимые Открытыми Землями, должен быть из Тримейна.
Клаттербак кивнул:
– Если выбросить всяческую словесную шелуху, так оно и есть.
– И что, по-вашему, великий адмирал так просто уступит власть чужаку? – не сдавался Эбль.
– А я не сказал «уступать». Губернатор, наместник, или как еще он будет называться, станет представлять здесь Тримейн. Правительство империи. Но без поддержки из Карнионы он закрепиться не сможет. А кто принадлежит в равной мере и Карнионе, и Тримейну, как не великий адмирал? Убальдина столько же видят при дворе, сколько в Нессе.
И Эбль, и Клаттербак хмурились – сказано было для них слишком витиевато. Зато Аглавра сразу сообразила, к чему клонит Ивелин.
– Вы полагаете, что адмирал может косвенно управлять Открытыми Землями через наместника из Тримейна?
– Да, если этот человек будет достаточно умен, обладать необходимыми полномочиями и в состоянии разделять сферы влияния. К тому же у адмирала нет здесь собственных предприятий, и его интересы не будут ущемлены.