- А ты не говорил, что у тебя сестра есть, - неожиданно сменил тему Лестер, все так же, не сводя с меня глаз.
- Старался не вспоминать лишний раз, - как всегда "ласково" высказался обо мне Тирон. - Никчемная, совершенно. Было бы, о чем говорить.
- Ну, это ты зря, - усмехнулся "красавец", ковыряя в зубе спичкой и омерзительно причмокивая при этом. - Девка - в хозяйстве вещь полезная, это сразу видно. Вот и ужин тебя ждал горячий, и чистота, тепло. Мне вот дом никто не протопит, возвращаюсь с охоты, бывает, месяц дома не был, так все самому приходится. Как думаешь, не жениться ли? Вернусь, а в избе уют, еда и баба, все готовое, пожру, да отымею сразу, красота-а-а! - мечтательно закатил он глаза.
Меня в очередной раз передернуло. Никогда еще у Тирона не было настолько отвратительных знакомых. А потом пришла запоздалая ужасающая мысль, отчего буквально руки затряслись, и ноги едва не подкосились. А не привел ли Тирон его для очередного испытания, вернее истязания для меня, как покойного Бенедикта? Что же может ждать меня с этим монстром, развалившимся в кресле? В полуобморочном состоянии я не удержала кофейник, из которого разливала кофе и случайно плеснула горячий напиток на джинсы Тирона.
- Вот криворукая дрянь! - рявкнул Тирон, отталкивая меня. Злополучный кофейник полетел на пол, разбрызгивая по комнате темную ароматную жидкость. - А ты говоришь - польза!
- Да, похоже, не все так радужно, - согласился Лестер, - Я бы на твоем месте прибил ее сразу за такое. Она же тебе едва причиндалы не ошпарила. А я-то чуть было не предложил забрать ее в жены, раз тебе не нужна. Кажется, поторопился, - и мерзавцы оглушительно расхохотались.
Наведя порядок в комнате, сварив новый кофе и получив возможность, наконец, улизнуть к себе, я испытывала дикую смесь из ненависти, обиды, злости и невероятного облегчения. Пусть Тирон, наверняка, накажет меня после ухода приятеля, но, похоже, моя неловкость спасла меня от самой ужасающей из возможных участей. Никогда бы не подумала, что почувствую такое, но сейчас я готова была добровольно убивать вампиров, лишь бы никогда больше не видеть рябую физиономию этого мерзкого охотника.
А из соседней комнаты продолжали раздаваться голоса, и я на всякий случай прислушалась, от брата можно ожидать любой пакости.
- Ты прав, дружище, все совсем не радужно, и я бы избавился от мороки, не теплись во мне еще крошечная надежда слепить из нее что-то стоящее. Зря, что ли, я на ее обучение столько сил и времени потратил? Если слухи верны, помощник мне в ближайшее время пригодится. Ты же отказываешься выползать из своего сугроба. - и мужчины вновь расхохотались.
- Кто такой этот Лестер? - не могла я не поинтересоваться, когда гость наконец ушел, хотя Тирон терпеть не мог вопросов, не касающихся охоты.
- Надо же, какой интерес. Или тебе красавец-жених приглянулся? - поинтересовался брат с издевкой, но все же ответил. - Он мой старый приятель, и, один из лучших охотников.
- Я пыталась понять его сущность, но в нем что-то напутано, - волнуясь, попыталась сформулировать я свои ощущения от того, каким чувствовала Лестера.
- До сих пор так толком и не научилась чувствовать, вот бестолочь! - исподволь раздражаясь, рявкнул Тирон. - Ведьмак он, причем сильный, не то, что твоя чернокожая подружка, а еще эльф-полукровка, сильно разбавленных кровей, разумеется. Сам он, скорее всего, и не догадывается, а малую толику наших способностей, что ему перепала, списывает на ведьмовскую силу свою, - ухмыльнулся брат. - Оттого, как видно, и охотник такой удачливый.
Завтра тридцать первое декабря, и мне очень хотелось встретить Новый год в общине среди людей, раз уж Рождество не удалось. На Тирона я не рассчитывала, полагая, что он или ляжет спать, или отправится к своей Пиннет, или уйдет к приятелям, но знала, что для всех желающих в кабаке будут накрыты столы, ведь хозяйка приглашала нас на праздничный ужин. Может, он не станет возражать, чтобы я пошла? Это был бы лучший подарок, тем более, что никаких других я ни разу от него не получала вовсе.
Но, как видно, и надеяться не стоило. Создавалось впечатление, что он нутром чувствовал то, что в той или иной степени может доставить мне удовольствие, и на корню пресекал мои чаяния.
- Собери вещи, завтра утром мы уезжаем, - бросил Тирон прежде, чем вновь куда-то уйти.
"Опять моим планам не суждено сбыться, - мысленно вздохнула я. - Неужели нельзя было подождать хотя бы один день?" Мне очень не хотелось уезжать из этого места. Здесь так свободно дышалось. Не зря, наверное, мама произвела на свет своего первенца в этом доме. Вот только непонятно, если за ними с Тироном по пятам шли враги, почему же она меня родила в таком неподходящем месте, как Титусвилль, а не укрылась от них в этой или ей подобной общине, если ни один вампир не смог бы сюда войти, и здесь ни ей, ни ее детям ничего не угрожало? Едва ли я когда-нибудь узнаю ответ на этот вопрос. Ясно одно, как и Рождество, 1921 год мы встретим в поезде".
Глава 11.
И вновь, словно картинки в калейдоскопе, замелькали перед глазами города и железнодорожные станции. За последующие два года мы исколесили почти весь центр, север и восток страны, нигде не задерживаясь надолго. Тирон не делился со мной своими стратегическими планами, а я по-прежнему старалась не задавать вопросов, но даже мне становилось понятно, что круг поиска постепенно сжимается.
В моей жизни по-прежнему почти ничего не менялось. Бесконечные тренировки, домашние дела, и конечно же, участвовать в охоте приходилось постоянно, а также периодически залечивать брату раны и помогать восстанавливаться, отдавая собственные силы. Если вампир был один, обычно Тирон управлялся сам, оставляя мне роль подстраховки, и, по-прежнему, заставляя уничтожать трупы. Если же вампиров оказывалось двое, что случалось не так редко, мне тоже приходилось брать кол в руки.
Я старалась не раздражать брата, в точности выполняя всю порученную работу, к которой стала относиться гораздо спокойнее и даже равнодушнее. Правду говорят, человек привыкает ко всему. Пока он не заставлял меня убивать лично, я сохраняла выдержку и не впадала ни в хандру, ни в уныние. В те же дни, когда это все-таки происходило, я пыталась максимально отключать чувства и как можно быстрее забывать искаженные болью или вампирскими инстинктами черты кровопийц, а по возможности и вовсе не смотреть, не запоминать их лиц, не воспринимать как живых существ. Я до сих пор не понимала сама, откуда во мне так прочно живет это чувство резкого отрицания необходимости происходящего.
Приехав в самом начале 1923 года в Чикаго, мы не купили новые билеты и не перешли, как обычно, на другую железнодорожную ветку, а, выйдя на привокзальную площадь, взяли такси. Я не первый раз попала в большой город, но Чикаго производил особенное, ошеломляющее впечатление своими контрастами. На улицах оказалось непривычно много автомобилей, как мне показалось, почти вытеснивших извозчиков. Даже прохожие здесь отличались от того, что я видела в других местах: экстравагантно и ярко одетые девушки, лихие парни в енотовых куртках на подержанных автомобилях, серьезные мужчины в блестящих лимузинах. Появление дешевых синтетических тканей и массовое производство относительно недорогой одежды позволило широкому кругу женщин одеваться в соответствии с последними веяниями в особом "гангстерским" стиле. Девушки носили "мальчишеские" короткие прически, шокирующе облегающие платья, наносили яркий "чикагский" макияж. Неприступность и пуританство здесь перестали были в моде.
Высунувшись в приоткрытое окошко на дверце машины, я задирала голову, чтобы разглядеть огромные, подавляющие все вокруг серые башни-небоскребы, возвышающиеся каменными джунглями на фоне сумрачного неба. Совсем иначе выглядел фешенебельный Золотой берег - район между парком Линкольна и водонапорной башней, где сохранилось много красивых старинных особняков, в которых проживала местная элита. Проносились мимо пестрые и довольно безвкусные современные жилые кварталы с огромным количество магазинов, сверкающие яркими неоновыми вывесками рекламы так, что даже рябило в глазах. И, конечно же, неизменные трущобы на окраинах, где в первую очередь оседали мигранты.