замер, распластавшись, так и не добравшись до тротуара.
На дороге творилось настоящие побоище. Треск пистолетов-пулеметов смешивался с многочисленными одиночными выстрелами, пули впивались в металл автомашин, с грохотом и звоном вдребезги разбивали витрины и окна. И над всем этим адом царили крики и разноголосый визг, разом врывающийся из десятков женских глоток. Пригибаясь, люди со всех ног бросились бежать, стараясь найти укрытия. Через несколько секунд, кроме нас с Тироном, не осталось ни одного постороннего.
Охотник по-прежнему лежал, не изменяя позы, и я, похолодев, поняла, что если он и жив, то до сих пор находится в зоне поражения. Резко пахло пороховой гарью. В раскалывающейся голове выстрелы отдавали новой болью, и безумно хотелось кинуться вслед за прохожими, но как бы ни было страшно, я не могла оставить брата на верную гибель. Прижимаясь к земле быстро поползла к обочине, судорожно вздрагивая всякий раз, когда пули чиркали по асфальту совсем рядом. Дотянувшись,
вцепившись в рукав и воротник куртки, напрягаясь, потащила охотника с проезжей части.
Когда нам удалось добраться в безопасное место за углом, стрельба уже начала стихать. Осторожно прижав ухо к груди мужчины, убедилась, что сердце бьется достаточно ровно, хотя и очень слабо, а его лицо и вся одежда залиты кровью. Похоже, в нем сейчас нашпиговано несколько пуль. Поделившись силами, чтобы остановить сильную кровопотерю, с отчаянием осознала, что, моих способностей и знаний тут явно недостаточно, особенно, если свинец повредил внутренние органы.
Как-то ведь еще нужно вынуть пули. Не дожидаясь приезда полиции и скорой помощи, сердобольные граждане помогли погрузить раненого в такси, доставившее нас в ближайшую частную клинику.
В оплату доктору Блюмштейну за операции и конфиденциальность ушли почти все наши деньги, зато уже утром я смогла перевезти забинтованного брата на квартиру.
Несмотря на то, что голова по-прежнему нещадно раскалывалась, безумно хотелось спать и постоянно подкатывала тошнота, все свои способности и силы я направила на восстановление Тирона. Главное, что он выжил, хотя первые сутки находился без сознания. Но когда очнулся, легче не стало. Крайне раздраженный и злой от слабости и боли, он рычал, бесконечно дергал и гонял меня, требовал скорее его лечить, а еще ведь нужно было заботиться о питании. Несколько дней я почти не отходила от него, шатаясь от усталости, временами впадая в забытье, и буквально через неделю смогла поднять на ноги.
Когда наконец смогла немного вздохнуть, уделить внимание себе, чтобы снять головные боли и собраться с мыслями, конечно же, не могла не выразить благодарность за самоотверженное спасение. Вот только лучше бы этого не делала. Все эти дни пребывала в зыбкой надежде, что, возможно, наши отношения изменятся, что, наверное, я все-таки дорога брату, раз он не раздумывая закрыл меня от пуль. Однако он тут же поспешил меня разуверить, грубо рявкнув:
- Стал бы я ради тебя стараться! Где твоя реакция, бестолочь? Ты должна была действовать на опережение, а потом раздумывать. Если тебя убьют, где я отыщу другого эльфа? Или из-за твоей нерасторопности провалить операцию, которую готовил несколько лет?! Да и кто лечил бы мои раны? Вот уничтожу изначального, тогда хоть сама застрелись, мешать не стану.
Все неизменно, как всегда. Похоже, лучше не мечтать, чтобы не испытывать разочарований. А уже через пару дней меня ожидали новые испытания.
- Мы напрасно потеряли много времени. Так можно провозиться целый год, - злился Тирон, сердито расхаживая по кухне. – Необходимо менять тактику! Ускорить, расширить радиус поиска, увеличить количество допрашиваемых.
У меня появилось нехорошее предчувствие. Похоже, он дошел до границы терпения, а это всегда означало, что в первую очередь его бешеный нрав выплеснется на мне.
- Сегодня ночью разделимся, – он принялся проверять запасы вербеновой настойки, разливая ее в две бутылки. – Ты достаточно прохлаждалась и глазела по сторонам, пора заняться делом. Как действовать знаешь. И не смей смотреть на меня страдальчески! – зарычал он, уловив, что я в ужасе от предстоящей перспективы. – Не собираюсь слушать твоего нытья! Пошла отсюда, соплячка.
Метнувшись испуганной тенью подальше от вспыльчивого брата, я выскользнула на воздух и, пробежав до крошечного сквера с поломанными скамейками, глотая слезы, устроилась на каменном ограждении давно не работающего фонтана. Бессмысленно разглядывая прошлогодние листья, сухие ветки, и другой мусор, устилавший его грязную облупившуюся чашу, предалась грустным раздумьям.
Вот уж точно сама накаркала, нашла, на что уповать. Сколько раз убеждалась, стоит понадеяться чего-то избежать, так оно непременно случится. Но неужели Тирон так и не понял, что я не смогу? Забыв надеть пальто, вскоре начала дрожать, то ли от сырого ветра, то ли от липкого страха, сжимающего сердце. Почему его не оставляет желание истязать меня? Мало бесконечных кошмаров наяву и во сне с искаженными мучением и болью лицами вампиров? И как быть? Если он решил, то спорить и молить бесполезно. Скорее наоборот, это лишь вызовет у брата злорадное желание
не просто настоять на своем, но и проконтролировать, и насладиться моими страданиями. Надвигающаяся темнота вновь способна лишить рассудка, зря я думала, что ко всему привыкла.
Невзирая на мысленные мольбы, вечер неизбежно приближался. И вот мы направляемся на север города к Уилметт-парку, где, по сведениям из участка, каждую ночь стали появляться искусанные и обескровленные тела.
Сегодня я уже не наблюдатель, а охотник. Тонкое шерстяное платье до колен, не мешающее движениям, черный плащ-балахон с капюшоном, высокие шнурованные ботинки на резиновой подошве. В рукаве легко выхватывающийся острый кол, в сумке на плече - бутылка с вербеной, веревка и керосин во фляге. Нервная дрожь не прекращалась, а Тирон все продолжал инструктаж. От его резкого полушепота болела голова, и я даже не пыталась сосредоточиться.
- Пойдешь по левой стороне, сделаешь полукруг, если ничего не обнаружишь, встретимся в центре и будем двигаться в обратном направлении. Не смей отвлекаться или долго раздумывать. Те твари, которые тут орудуют, скорее всего, приходят ужинать после концерта или представления, здесь неподалеку Уоллес Болл, новомодный театр. Не вздумай дать себя обмануть внешним видом или манерами кровопийц! Бродяги они или аристократы, все как один монстры и убийцы.
Я автоматически кивала, в полной прострации, не желая больше слушать его отвратительный голос и эти наставления. Может быть, судьба сжалится надо мной, и вампир попадется Тирону?
У главных ворот мы разошлись в разные стороны. Я даже не успела уловить, как его стремительная темная фигура скрылась за густыми кустами. Обреченно вздыхая и смахивая слезы, медленно побрела по тенистой аллее. После холодного ветреного дня вечер выдался тихим и теплым, наконец-то почувствовался приход весны. Но в желтом свете фонарей не одевшиеся в листву деревья выглядели жутковато, отбрасывая кривые пугающие тени. Прохожих было немного, но, к счастью, пока
присутствия упырей не ощущалось. Откуда-то из глубины, скорее всего, из центра парка слышалась музыка. Там отдыхали счастливые беззаботные горожане, которым и в голову не приходило, что в этих местах таится смертельная угроза. Даже думать не хочу, что кто-то из веселящихся здесь людей вскоре может умереть от клыков вампира. Для того мы и существуем, чтобы этого не происходило, наша миссия благородна и достойна уважения. Но так написано в книгах, а в действительности
являться тем, кто остановит убийцу, лично мне малодушно не хотелось.
Навязчиво лезла мысль, что я просто дойду до брата, и попытаюсь уверить, что мне не повезло никого обнаружить. Даже если передо мной выскочит кровопийца и сам бросится в руки. Одно дело убивать, когда над тобой высится невыносимая громада разъяренного Тирона, и совсем другое - в одиночестве, когда можно безнаказанно сбежать.