— Я…
— А я — запрещаю.
— Я только хотел сказать, что у санинструктора как бы такого права нет, — криво усмехнулся штурмовик. — Ты же сейчас санинструктор, а командиром Кунгур, так?
— Не совсем. Разберешься потом в наших тонкостях. Я — запрещаю. Включи голову, Слава. За покушение на убийство члена Высшего Военного Совета «Спартак» расстреляют, остальные штурмовые отряды расформируют, командный состав загонят на ленские шахты. Покушение на одного из руководителей страны не из-за внутренних разборок, а снизу — это покушение на основы государственности, нам такого не простят. Мечтаешь одним движением пальца уничтожить штурмовые отряды?
Штурмовик сразу не нашелся с ответом, оглянулся на ночной лагерь внизу.
— Не покушение, а убийство, — буркнул он в результате. — Застрелить его даже отсюда — раз плюнуть. Торчит у огня, как мишень с подсветкой, урод… Сказали же, четко сказали — костры не разжигать! Нет, запалили! Холодно им! Ты, значит, должна спать под деревом, тебе не холодно, а здоровенные мужики замерзли!
— Там женщина, — заметила она. — Нетренированная, в неподходящей одежде. В юбке. Ты сидел ночью в горном лесу в юбке, с голыми ногами? У нее даже у костра зуб на зуб не попадает. И еще — раненый, ему тоже необходимо тепло.
— Егеря в трех километрах, а они тут сидят, греются! — неуступчиво сказал штурмовик. — Как дадут сейчас самонаводящейся с тепловой головкой! Вообще был бы идеальный вариант…
— Слава, включи голову, — терпеливо повторила она. — Там, в лагере, между прочим, находится один из разработчиков «хамелеонов». По нему тоже ракетой?
— А это интересный вопрос, — с неожиданной разумностью заметил штурмовик. — О личной ответственности. Те, кто рядом с этим уродом — они непричастны к его преступлениям, что ли? Вот он приказал тебя арестовать. Его охранники, между прочим, выполнили б приказ, если б не оказались под прицелом десятка стволов. И твой военспец стоял рядом и помалкивал. И офицеры генштаба. Они все ноги тебе целовать должны за то, что ты, девчонка, тащишь за мужиков войну! Ноги целовать! А они стояли и помалкивали! Он ведь за твоей жизнью на фронт приперся, скажешь, нет? И что, тоже помалкивать и стоять рядом, как его телохраны, да? Мы не для того в штурмовой отряд пришли! Нет, Зита, придется убирать этого козла, я его вместе с сопровождением приговорю, причем с огромным удовольствием! Они его поддерживают, обслуживают, прикрывают, молчаливо одобряют — они тоже ответят!
Штурмовик смотрел на лагерь жестоко и непреклонно. Юный, категоричный фанатик.
— У тебя очень грамотная, правильная речь, — заметила она. — Пишешь?
— В школьном театре играл. Зита, я его все равно убью. За тебя. За всех, кого мы потеряли в горах. Учти, это не только мое решение. Все ребята поддержали.
— Но не здесь же, — еле слышно заметила она. — И не ты.
Штурмовик помолчал, потом усмехнулся.
— Вот оно что. Мы в Тройке давно подозревали. Ходили слухи, что «Спартак» никому не прощает. Что есть у вас группа специально обученных неприметных товарищей. Оказывается, не слухи. Товарищ майор, прошу включить меня в группу ликвидаторов! Я выполнил мастерский норматив по боевому самбо, а как стреляю, сама видела на соревнованиях… Зита, я «Спартак» не подведу!
— Просто будь настоящим спартаковцем.
— Зита, я…
— Слава! — сказала она серьезно. — Мы в первую очередь и на всю жизнь — политические войска. Прежде всего — бойцы внутреннего фронта. Спецназ, диверсанты — это все временно, потому что война. Мы все давали присягу стоять на страже социализма. На всю жизнь давали. Одна из наших задач — стрелять врагов социализма. Война закончится, а задача останется. Просто будь настоящим спартаковцем. Поверь, это очень и очень много для человека, далеко не каждый достоин, а из достойных — далеко не каждый справится. Понял?
— Кажется, начинаю понимать, — снова усмехнулся штурмовик. — В смысле, почему командиром Кунгурцев, но решения принимаешь ты. Наши внутренние тонкости. Я понял. Разрешите идти?
— Останься пока неподалеку. Похоже, предстоит важный разговор, присмотри, чтоб никто не болтался рядом, кроме тебя.
Она непроизвольно села ровнее, поправила волосы. Узнает или нет? А если узнает, то как? А…
Лейтенант инженерно-технических войск, серьезный военспец и разработчик уникального «хамелеона», а в далеком детстве гениальный мальчик и просто ее лучший друг Богдан Джепа пошарил рукой по лесной подстилке, отбросил шишки и сел аккуратно рядом с ней.
— Это ты? — спросил он негромко.
— Это ты? — эхом откликнулась она.