Лейтенант справился с замешательством и выпрыгнул из кабины. Помог бойцам поместить раненую в кокон-амортизатор.
— Контузия, переломов нет, — предупредил горбоносый. — Положенное вкололи, больше не добавляй. И тебе поручение, лейтенант: если прибегут зенитчики понос полечить, передай им привет от «Спартака». Пламенный. За помощь. Они поймут.
— Да я тоже понял, — буркнул военврач. — Капитан после вашего привета у нас лежит, не разгибается. Только зря вы на зенитчиков, они-то причем? У них распоряжение по одиночным целям не работать, местоположение не раскрывать. Их так частенько провоцируют, на границе дальности.
— Давид, бесполезно, до них не доходит, — подал голос один из разведчиков.
— Будем разъяснять, — усмехнулся Давид. — Пока не поймут. Эй, «крестоцветный», почему дистанционные мины не захватил? К тебе же подходили?
— Я куда их? — возмутился военврач. — В медсалон грязь тащить?
— Под ноги себе, — тихо сказал разведчик.
— И потом ехать с коленками возле ушей?!
— А ты вообще за кого? — спросил Давид и странно усмехнулся. — За противника или за нас? Сегодня не привез мины, завтра повезешь трупы. Выбор простой.
Военврач хотел ответить, что точно не за «эсэсовцев», но вовремя сдержался.
— Чего вообще дымитесь? — примирительно сказал он. — Одна раненая на вертолет, идеальный размен, всем бы так. Ваших предшественников я, считай, всех отсюда вывез на «санитарке», весь взвод. А у вас всего одно выбытие, радуйтесь.
Горбоносый Давид посмотрел на него, как будто хотел ударить, но потом просто приобнял за плечи.
— Коллега двузвездный, слушай сюда, — серьезно сказал «эсэсовец». — Видишь ее? Света Летяга, запомни. Она с нами через все бои прошла. И «Саранча» — тоже ее. Ты просто не представляешь, как мы ей дорожим. И если с ней что-то случится в госпитале… ответишь лично.
И разведчики исчезли, бесплотные, как лесные духи.
— Чтоб в следующий раз мины привез! — донеслось из леса. — Клоп крестоцветный…
Лейтенант поежился и не рискнул ответить.
— Дикая дивизия! — проворчал водитель, разворачивая машину.
— Они правы, — хмуро сказал военврач. — Мины могли бы и захватить. Чего выкобенивался?
— А если б взорвались под ногами?!
— Когда сразу ящик — это не больно! — усмехнулся лейтенант. — Как доктор говорю.
7
Далекие выстрелы прозвучали негромко, но отчетливо. И почти сразу заверещала ротная связь.
— Зита, я, кажется, свою разведку положил! — в панике сообщил срывающийся голос.
— Дробот? — узнала она. — Сашка, спокойней. Доклад.
— Ага, спокойней, тебе бы так! Я на третьей точке лежал, они вышли в лоб! Я их в упор, машинально! А потом проверил — они не пингуются! Зита, это наши! Полковая разведка, наверно!
Она только покачала головой. Все же психология у полярных волчат — с сильными вывертами. Паренек без колебаний застрелил, судя по звукам, троих диверсантов. Даже на полигоне упражнение требовало железных нервов, а тут пришлось стрелять в упор по вооруженным бойцам, ожидающим неприятностей. Тем не менее справился — и тут же ударился в панику, подумав, что ошибся.
— Саша! — мягко сказала она. — Мы тоже не пингуемся — потому что диверсанты. И разведка противника — аналогично. С чего бы на них стоял ответчик «свой-чужой»? У них чье вооружение?
— Снайперка «Фогель-65», израильский крупняк и у второго номера десантный автомат, модель не знаю, — смущенно доложил штурмовик.
— Ждите, сейчас подойдем! — решила она.
Давид, слушавший переговоры, подхватил «реактивку» и вышел из палатки следом за ней.
— Начинается, — заметил он спокойно. — А «Спартак» еще не готов.
— «Спартак» готов, — сказала она твердо. — Сдуру нам дали три дня. Сразу не сбили с позиций, теперь так просто не получится! Мы восстановили оборонительный узел? Восстановили. И оборудовали два бункера, их завалить можно только большими калибрами и с наведением. Мы убрали лагерь за гребень, теперь по нему попасть можно только с воздуха, а палатки пусть рвут в клочья, не жалко. У нас все подходы оборудованы скрытными постами наблюдения, и на дороге три точки засад. И скальный навес заминирован. «Спартак» готов, Давити, не переживай.
— Это война, — мрачно сказал Давид. — К ней никогда не будешь готов.
Что ее беспокоило саму, так это не готовность «Спартака», а сам Давид. Давид Матевосян, ее уважаемый учитель-мучитель. Коренной тбилисец. На него даже ребята из его разведки поглядывали задумчиво, соображали, как он сможет стрелять по своим, наверняка, родственникам. Закавказье — оно такое маленькое, там все друг другу родня. А парень словно не замечал взглядов, работал, как проклятый. И в последние трое суток, похоже, не спал. Он словно поставил цель к определенному сроку сделать для «Спартака» все, что в его силах.